– Прекрасно! – воодушевился сникший было после нарисованной Манько реальной перспективы розыска папашки-«дембеля», Шишкин-младший. – А с патронами к мелкашкам как?
– Хватает! А тебе зачем? Рябчиков-куропаточек промышлять или белку-соболя собрался в глаз бить. Охотник, что ли?
– Да нет. – Шишкин обрисовал ситуацию с НВП.
– Ну так это другое дело! – улыбнулся Манько. – Проявим шефскую помощь!
– А войсковой прибор химической разведки имеется?
– О как! Обязательно! Тоже для начальной военной подготовки нужон?
– И для неё тоже, но главное… – И Шишкин поделился с новым приятелем своей задумкой.
Манько долго смеялся.
– Ну ты, брат, оригинал! Уж я вроде бы наскрозь военный, училище позади, служу вторую пятилетку… Надо это проверить! Полезный аттракцион!
– Точно тебе говорю! – польщенный такой оценкой Шишкин-младший убедительно затряс головой. – У нас в институте на военной кафедре есть один мужик – вот такой! – Александр выставил большой палец. – У него таких приколов – туча. Он, ко всему прочему, однофамилец министра обороны. Так носит в удостоверении личности фотографию маршала. Рассказывал: остановил его как-то в столице комендантский патруль…
– О… Те ещё… – вздохнул Манько. – Хоть в столице не появляйся. До телеграфного столба докопаются. У них, видимо, план имеется: сколь солдатиков и офицериков отловить, дабы гауптвахта не пустовала…
– Ну, такие подробности мне неизвестны, а наш подполковник, слегка подшофе, напоролся на такой патруль. Понятно: предъявите доку́мент! Раскрыл удостоверение старший патруля, прочитал фамилию. Глядь – фотокарточка министра обороны с надписью на обороте, типа «Служи, племянник, честно» и закорючка подписи, видимо, схожей с оригинальной…
Манько захохотал в полный голос.
– Представляю! И вашего подполковника…
– Отпустили с поклоном и извинениями! – смеясь, закончил Александр.
– Ладно! – хлопнул его по плечу Манько. – Добуду один вэпэхээр для кабинета военной подготовки подшефной школы!
– И ещё один вопрос, Виталий. В твоём войске любителей мотоциклов нет?
– Во! Ну ты даёшь! От мелкашек до мотоциклов дошли!
– Да тут вот такая задумка… – Шишкин обрисовал идею будущего мотористалища.
– Ну, сразу я тебе ответить не готов. Опрос проведу. – Манько помедлил и спросил: – Семейный или ещё не сподобился?
– Да что-то пока не рвусь.
– А где квартируешь?
– А вон, – показал Александр. – Рядом с председательским домом. Ко мне вход слева.
– Лады. Вечером заеду, сообщу. Ну, бывай. Думаю, подружимся. Тем паче, моя половина тоже ведь в школе работает.
Шишкин от удивления разинул рот.
– Не знал? А, наверное, потому, что она не учительствует, в интернате при школе – воспитателем. Ладно, до вечера. Где-то в девятнадцать – двадцать, не раньше заскочу. Пока!
Как и обещал, Виталий появился около восьми вечера. В спортивной модной куртке и спортивном костюме.
– Да… Просторы впечатляют, – оглядел он шишкинские апартаменты.
– Чай, кофе? – обозначил гостеприимство Шишкин.
– Знаешь что… Поехали-ка к нам на ужин. Надо же вас познакомить по-людски.
– Кого это «нас»?
– Тебя и мою Людку! А то, называется, в одной школе работаете! А заодно, как написал на своём сокровище Адам Козлевич, «Эх, прокачу!» – Манько шагнул к выходящим на улицу окнам и картинно сделал широкий жест. Шишкин подошел, глянул.
В полосе света, падающего из окон, красовался «автомандарин» – новёхонькая оранжевая «копейка», вернее её последыш – ВАЗ-21011.
– Как аппарат? – гордо спросил Манько.
– Аппарат – зверь! – искренне ответил Шишкин.
– Едем?
– Едем.
– Вперёд! – капитан шагнул к дверям.
– Погоди, Виталий, у меня тут в морозилке котлеты из дикого мяса. Коза…
– Таблетки! Котлеты – это таблетки от голода, – пояснил назидательно Манько, – но только большие. Однако… Дорогой то-ва-ри-щч! – Манько поднял кверху указательный палец. – Запомните раз и навсегда! И торжественно зарубите себе на самом болезненном месте! В семью Манько со своим сахаром не ходят! Допускается подношение по особо торжественным случаям экзотических, то есть, малоизвестных горячительных напитков в легкопереносимой таре! Бочки, цистерны, танки наливных судов – не предлагать! Ферштейн?
– Яволь, герр капитан!
– К машине! – скомандовал Манько.
Через полчаса, который был потрачен на торжественный проезд-променад по селу, «мандарин» Манько припарковался у левого подъезда шестнадцатиквартирной двухэтажки. Парочка свежеиспечённых приятелей поднялась на верхний этаж, и капитан Манько надавил кнопку электрического звонка. Дверь распахнулась…
Шишкин остолбенел!
На пороге стояла… Ассоль! Аэлита!! Афродита!!! В общем, олицетворение мечт и грёз Шишкина-младшего о женском идеале. Внутренний голос попытался было напомнить про Анжелику, но самокритично заткнулся.
– Людмила! – торжественно обратился к супруге Манько. – Позволь тебе представить друга нашего семейства, твоего коллегу и товарища по педагогическому несчастью Александра Сергеевича Шишкина!
– Очень приятно. – Хозяйка протянула восхитительную руку с тонкими, редкостной изящности пальчиками, которые онемевший Шишкин осторожно пожал.
Людмила засмеялась, наблюдая ступор гостя.
О, эта волшебная мелодия грудного смеха длинноволосой зелёноглазой шатенки!
Манько-муж скосил глаза на нового приятеля, чуть заметно подмигнул супруге и легонько подтолкнул Шишкина-младшего в спину.
– Отомрите, молодой человек! Милости просим!
Гость очнулся, заливаясь краской смущения, и неловко шагнул в прихожую.
– А ты, Людка, комплексуешь! Вот как украшает женщину беременность! Мужской пол – штабелями, штабелями! – оглушительно захохотал Манько.
Только тут готовый провалиться на первый этаж и гораздо глубже Шишкин-младший заметил, что премиленький свободный сарафанчик хозяйки несколько натянулся на её талии. Но это был такой пустяк, совершенно не влияющий на общую картину внеземной красоты. Блёкло-унылая Джоконда, загадочной улыбкой и красотой которой восторгается несколько столетий полмира, – и рядом не стояла!
– А меня зовут Анна! – жеманно протянула крохотную ладошку выступившая из-за матери её маленькая копия лет пяти.
– Очень приятно, – присел на корточки Александр и осторожно потряс ручку Аннушки. – А меня зовут Александр.
– Александр! Дамам руку не трясут, а целуют! – строго сказала Аннушка. – Учи вас, учи!
