– Но вы у нас просто нарасхват, – прокомментировала «биологичка» Вера Петровна.
– Стараюсь. Руками, ногами и всеми фибрами души!
– Вот на всё у вас поговорка-присказка, шутка-прибаутка!
Шишкин засмеялся. Почти то же самое минуту назад услышал. Бя-а-да!.. Он невольно посмотрел туда, где за столом среди девчонок царила Капустина, и – вздрогнул! Красавица-медалистка тоже смотрела на него. С поволокой во взгляде. Ишь ты! Ещё вчера не осмеливалась не только про «Таньку из Кашулана», но и чисто по учёбе лишний вопрос задать, а нынче… Тоже взрослость моментально прорезалась.
Во время индивидуальных консультаций по литературе, когда Шишкин акцентировал внимание Гали на некоторых нюансах произведений, которые, как предполагалось, могли войти в пакет тем предстоящего выпускного сочинения, тогда ещё потенциальная «золотая медалистка» старательно записывала все советы учителя в тетрадку. Старательная, прилежная ученица да и только. Конечно, порой её поведение во время собеседований выглядело – это Шишкин замечал – несколько нервозным. «Ну, понятно, – тогда подумал он, – и медаль хочется, и стыдно, что дополнительно по всем экзаменационным предметам натаскивают. Вроде как нечестная игра получается. Господи, какое ещё дитя!..» – «А может, вовсе не поэтому Галочка комплексовала? – пришло сейчас вдруг на ум Шишкину. – Никак влюбилась?! Матка Боска Ченстоховска! Да, скорее всего, так и есть! То-то она мне сейчас про Татьяну вопросик, про женитьбу! Ну, анекдот!..»
Тут вновь зазвучал «медляк», Александр выбросил из головы все эти «размышлизмы» и отправился выполнять своё обещание: добросовестно вальсировал и танговал с другими выпускницами. Ни одной не оставил без внимания, тут уж он максимально соблюл педагогический такт: всем внимания поровну.
А вот Серёга Ашурков стойко партнёрничал исключительно с Клавочкой. На её лице, видимо, было написано: «Не замай! Личная собственность!» – или нечто подобное, потому как со стороны вчерашних школьниц и остального прекрасного полу поползновений в отношении Сергея Александровича не наблюдалось.
А может, ещё и потому, что в ближайшую пятницу сочетаются законным браком Клавочка и Серёга, так что пока на нём поставлен крест. Так кошка отпускает мышку. На время. «Надо устроить Серёге мальчишник! – подумал Шишкин. – Подобью на это дело Доржиева. Витале Манько предложу поучаствовать да и остальным господам-офицера́м… Можем на природе посидеть или у меня…»
Церемонно подплыли Ашурков – Сумкина.
– Александр! – торжественно обратилась к Шишкину-младшему Клавочка. – Не составит ли для вас труда оказать нам честь: быть свидетелем в загсе и на свадьбе? – «Ишь ты, с каким реверансом!» – хмыкнул про себя Александр и ответил аналогично:
– Что вы, дорогая Клавочка Петровна! С превеликим удовольствием! Это не я вам, это для меня честь, за которую благодарю самым искренним образом! А кто же, если не секрет, выступает в роли свидетельницы?
Парочка замялась, а потом более решительная Клавочка выдавила:
– Мы бы хотели Таню пригласить…
– Таню?
– Ну, твою Таню… – деликатно покашливая, сказал Ашурков.
У Шишкина-младшего «в зобу дыханье спёрло». Со злосчастного майского дня контакт с Кашуланом отсутствовал. И хотелось, и кололось. Сплошные ёжик и голая попа. Но почему бы и нет? Жизнь не раз уже убеждала Шишкина-младшего: что ни делается – всё к лучшему.
– Господи, ребята, да это как вы решите, – улыбнулся Александр. – Свадьба-то ваша, а не моя.
Парочка заметно приободрилась. Ашурков – Сумкина настолько ощущали себя счастливыми, что им хотелось осчастливить всё человечество или хотя бы его ближний круг.
Шишкин-младший даже почувствовал, как его куснула, встрепенувшись от беспробудного сна, совестёнка: «Во-о-от! А ты всё время смеёшься над ними и за клоунов держишь!» – «Неправда! – тут же мысленно вскричал Шишкин. – Я – справедливый! Серьёзные ребята! Как они себя показали в период подготовки и проведения колхозного юбилея, опять же на сборах по НВП. А если где-то я и хихикнул, так это не от гнусности моей, а исключительно в силу симпатии и шутки юмора!»
Парочка-то приободрилась, но всё равно повисла некая неловкая пауза. «Пронюхали, злодеи, – с теплотой подумал Александр, – что у меня с Татьяной всё далеко не «тип-топ», посодействовать решили…» И он взялся несколько разрядить эту неловкость.
Хитро прищурившись, многозначительно, с достаточно выраженной укоризной произнёс:
– Кстати, зря вы столько времени таились от общественности. Широкие народные массы узнали о ваших матримониальных намерениях и интимных связях давным-давно. Насколько припоминаю… где-то ещё в сентябре прошлого года…
– Да такого просто быть не может! – возмутилась Клавочка. – Так как не было тогда ничего!
– Тут ты, Сергеич, и впрямь загнул! – поддакнул Ашурков.
– Ничего я не загнул. Ты же, Клавочка Петровна, сама всё девятиклассникам моим засветила. И я тому свидетель.
– Да что же я могла-то?! – раскраснелась Сумкина, повышая голос.
– А помнишь, мы с тобой проводили классный час?
– Классный час?.. – Клавочка лихорадочно припоминала. – А-а… Нет! Классный час помню, но чтобы я…
– Да не ты, это Вовка Антонов. Но его ты попросила!
– Я?! Антонова?! Я попросила?! Ну что ты врёшь?! Как тебе не стыдно! – Сумкину переполнило негодование, грозящее взрывом.
– Я вру? – сделал большие глаза Шишкин-младший. – А кто Антонову сказал: «Вовочка, ты всё время смеёшься на своей задней парте. Расскажи всем, что так тебя рассмешило, мы тоже посмеёмся!»
Ашуркин – Сумкина недоумевающее глядели на Александра.
Он выдержал некоторую паузу. Лишь потом выдал финал превращённого им в нарисованную картинку довольно старого анекдота:
– Ну Вовочка встал и рассказал всему классу, что видел, как старшая пионервожатая с трудовиком в кино целовалась, вот ему и смешно…
– Да не целовались мы в кино! Никогда такого не было! – чуть ни в унисон и чуть ли ни на весь зал прокричали Сергей и Клавочка.
– Ничего такого Антонов на классном часе не рассказывал! – гневно добавила Клавочка.
– Конечно, не рассказывал! – захохотал Шишкин-младший. – Это же анекдот такой есть! Как я вас купил? Один – ноль в мою пользу! Гип-гип ура тебе, Александр свет Сергеич!
– Ну ты… – только и сказал Сергей.
– А в кино мы и вправду никогда не целовались… – раздумчиво вымолвила Клавочка. – Столько раз ходили в кино… и ни разу…
Шишкин-младший хохотал уже на всю катушку. Ашурков виновато смотрел на свою избранницу.
– О, сколько же часов чудесных утратили почём вы здря! – приобнял парочку за плечи Александр. – Но не жалейте! Наверстаете, какие ваши годы!
Вот и стали мы на год взрослей,
И пора настаёт —
Мы сегодня своих голубей
Провожаем в прощальный полёт.
Пусть летят они, летят,
И нигде не встречают преград!
[13]– Александр Сергеевич! А можно вас снова пригласить? – очень даже заметно оттёрла бедром подскочившую Тому Геворкян как из-под земли возникшая Капустина. И та, девица далеко не робкого десятка, в своё время даже выступившая в роли закопёрщицы изгнания из интерната появившейся было там баб-Дусиной Леночки-Алёны с её восхитительными пирожками с черёмухой
[14], – отступила!
