– Саша! Ты всё неправильно понял! – Куда и игривость подевалась у леди Винтер Чмаровского улуса. – Я же по-доброму хотела, тебя…
– Добро, милая, имеет свойство возвращаться, – прошипел Александр, – и уж тогда не жди от него пощады. Уразумела?
Шишкин-младший шёпотом – дабы дети ненароком не услышали – сообщил красавице, кто она после этого, и гордо скрылся в учительской.
…Очередная учебная неделя пролетела в бурной текучке. Итоговые сочинения в десятом и восьмом, предэкзаменационное повторение пройденного. Своих подопечных Шишкин-младший ещё, на всякий случай, натаскивал в ориентировании по компасу: по сведениям Серёги Доржиева, на учебных сборах по НВП планировалась «Зарница», а там, кто его знает, какие задания будут, вдруг по лесу разведчиками шариться.
Вечерами Александр тосковал по Татьяне, но решимости снять трубку и позвонить, так и не хватило. А каждый день губительную паузу затягивал. Танюшка тоже играет в молчанку. Впрочем, почему играет? Скорее всего, всерьёз обижена. Александр попытался представить себя на её месте. Вот так бы, при всём честном народе, – один кавалер подваливает: «Танечка, а кто это? А как же я?!», потом другой: «Танюша! Ты же обещала! Ты же клялась!..» И что бы он?
Ну, что тут скажешь… Две трагедии поселились через забор! Одна густела вокруг будущей бабули Валентины Ивановны и будущего дедули Потапа Потаповича. Другая – разливалась гнетущей атмосферой вокруг Шишкина с фикусом.
2
Шишкин-младший буквально почувствовал, как вырвался из всего этого нравственного смрада, когда покатил в райцентр. В компании весело галдящих девятиклассников; сосредоточенного в раздумьях о предстоящих испытаниях Доржиева; больше занятых не своей ролью на сборах по НВП (впервые!), а друг другом, Ашуркова – Сумкиной и насупленной фельдшерицы Анжелки.
В райцентре прибывших из Чмарово самолично встретил военком. Майор Каладжанов был затянут ремнём с портупеей, и даже при кобуре на правом боку, в полевое «хэбэ». Олицетворял такую несокрушимую мощь родной Советской Армии, что ребятня в автобусе разом притихла.
– Выходи строиться! К машине! – гаркнул Каладжанов. – В одну шеренгу по ранжиру— стано-вись! Доржиев! Командуйте!
– Равняйсь! Отставить! – проорал Доржиев. – Носочки подравняли, подбородки повыше! Видеть грудь четвёртого человека! Равняйсь! Смирно! – Чётко повернулся к Каладжанову: – Товарищ майор! Личный состав девятого класса Чмаровской средней школы на сборы по начальной военной подготовке прибыл. Военный руководитель, старший лейтенант запаса Доржиев!
– Вольно! – откозырял Каладжанов.
– Вольно! – продублировал команду старшего Доржиев.
– Значит, так… – прошёлся военком перед строем. – Девятого класса чмаровской школы больше нет. Есть десятый взвод и командир взвода старший лейтенант Доржиев.
– Есть! – тут же откликнулся военрук.
– Сверим наличие контингента! – Каладжанов, не оборачиваясь, протянул назад руку, в которую тут же всунул хрустящую кожей полевую офицерскую сумку уже знакомый Доржиеву, Шишкину и Ашуркову военкоматовский прапорщик, возникший у Каладжанова за спиной с внезапностью Сивки Вещего каурки перед травой.
– Акулова?
– Я!
– Отставить! Шаг вперёд, когда называю фамилию! Акулова?
– Я!
Каладжанов внимательно оглядел коротышку Светку и поставил в списке «галочку» напротив её фамилии.
– Стать в строй!
– Есть! – звонко отозвалась Светка и шагнула назад.
Военком довольно глянул на столь же довольного Доржиева и опустил глаза в список.
– Антонов?
– Я!
– Богодухов?
– Я!
– Верхотуров?
– Я!..
Ребятня демонстрировала образец строевой выучки. Шишкин-младший подумал было, а что ответит военкому Сергей, когда перекличка дойдёт до буквы «Л», но, отдать должное военкоматовской информированности, фамилия Либядовой, уже состоявшейся молодой мамочки, не прозвучала.
– Молодцом! – прокомментировал итог Каладжанов. – Сейчас отбываем к месту временной, на период сборов, дислокации. Доржиев, командуйте!
– Равняйсь! Смирно! На-а-право! К машине! Бегом марш!
Каладжанов придирчиво проследил, как десятый взвод загрузился в автобус.
– Доржиев! За мной последуете. – Приложив на секунду к околышу полевой фуражки правую ладонь, майор в сопровождении прапора отправился к стоявшей неподалёку военкоматовской «таблетке». Ребятня уже не галдела: перекличка произвела впечатление.
Выехали за пределы райцентра, попетляли просёлком километра два вдоль неспешно катящей воды реки. Здесь, в сотне вёрст от Чмарово, она и вовсе казалась солидной водной артерией.
«А как ещё к городу раздастся! – подумал Шишкин. – Эх-ма! Сейчас бы там на «Ракете», да с ветерком, да с синеглазкой в обнимку прошвырнуться!.. – Скосил взгляд на фельдшерицу, тоже глазеющую на речной поток. – Всё, паразитка, испортила!..»
Дорога отвернула от реки, нырнула в берёзовую рощу, потом выбежала на небольшой пригорок, и перед глазами открылся впечатляющий палаточный городок – хоть кино снимай!
Тёмно-зелёный брезент дюжины больших, человек на двадцать-тридцать, палаток, установленных в два ряда, посыпанная жёлтым песком дорожка между ними, начинающаяся и заканчивающаяся караульными грибочками. Чуть в стороне, уже под берёзовой сенью, – ещё две палатки, под крытым толем навесом – то ли три, то ли четыре цвета «хаки» полевых кухни, тянущих в синее небо белёсые дымки. Средь берёз ещё что-то пряталось, но не разглядеть. Оттуда же выбегали, чтобы выстроиться вдоль дорожки жёлтого песка, свежеошкуренные столбы, от белых изоляторных колокольчиков которых в каждую палатку тянулись провода. Ещё на каждом столбе круглело по жестяному светильнику, такие же украшали и оба караульных грибка. За большими палатками – по длинному дощатому сооружению очевидного назначения, и по такому же длинному умывальнику, сосков на сорок каждый. Поодаль, на опушке белел турниками, брусьями и прочим добротный спортивный городок. В общем, полное «милитаризмо грандиозо», если учесть, что на въезде в лагерь дорогу преградил полосатый, чёрно-белый шлагбаум, от которого вправо и влево, обозначая периметр лагерной территории, уходила широкая – не перепрыгнуть – полоса перепаханной земли. «Противопожарная!» – сообразил Шишкин.
У шлагбаума уже дежурила парочка рослых пацанов в песочной форме, с каменно-неприступными физиономиями. Шишкин-младший даже подумал, что сейчас раздастся властный окрик: «Стой! Стрелять буду!», или ещё хуже: «Хальт! Хэнде хох!» – и тому подобное. Но пацаны при виде военкоматовского «уазика» шустро подняли полосатую жердину, и «таблетка» с автобусом заехали на территорию.
Остановились позади третьей с краю палатки левого ряда.
Опять прозвучали гортанные команды Доржиева, и вскоре чмаровцы уже располагались в этой самой палатке. Всем составом. Сообразительный физрук-военрук успел заглянуть в рядом стоявшие палатки и вернулся с «ценным указанием»: взрослые занимают спальные места в глубине, пацаны – с одной стороны от центрального прохода, девчонки – с другой.
