– Но ты-то, ты! – вновь и вновь корила супруга Валентина Ивановна. – Твои-то глаза где были?! Каждый месяц в городе бываешь и не по разу, каждый раз Таньку там навещаешь и только на шестом месяце разглядел!
– А я чо тебе, акушер-гинеколог?! – жалко оправдывался могутный председатель колхоза-миллионера и авторитетный член бюро обкома КПСС. – Разгляди, попробуй, этих девок в их нарядах! Под стать Пугачёвой все балахонами трясут безразмерными, вот и Танька…
Танька водила за нос родителей всё это время. В село глаз после новогодних праздников не казала. То у неё сессионные «хвосты» и отработки, то отбыла, на «затяжную» якобы, практику в противоположный конец области. Потом ещё что-то выдумала. Так и не появлялась в Чмарово. Ну а про наблюдательность родного папашки уже сказано.
Костерили-костерили отец с матерью дуру свою стоеросовую, а потом внесли первый пай за однокомнатное кооперативное гнёздышко в городе, куда Татьяна и переселилась из «общаги». Осторожно по селу Валентина Ивановна запустила и слушок: де, дочка вышла замуж в январе, свадьба была красивая, весёлая, студенческая. И всё семейство Непомнящих конечно же там присутствовало, мёд-пиво по усам текли.
М-да… Текли-текли да в рот не попали.
Сейчас же Валентина Ивановна была в полнейшем раздрае, потому как приближалось появление внука или внучки, а это означало, что придётся Таньке брать академический отпуск. Да и, по-хорошему, всё-таки возвращаться к родным пенатам с младенцем. И тут уж чмаровские кумушки своего не упустят. Любой хватит арифметических познаний, чтобы, в самом лучшем случае, подытожить: председателева Танька замуж вышла потому как «залетела». А так как Витёк-папашка вряд ли в селе нарисуется, то запев о «залёте» дополнится припевом о «брошенке». В общем, позорных пересудов предстояло Валентине Ивановне нахлебаться досыта. И хоть ты закричись на каждом углу: «А судьи кто?!», потому как в селе брачно-половые коллизии и почище случались, но, если обратиться к А.С. Грибоедову, чмаровские бабы всё равно будут кричать «ура!» и подбрасывать к небу чепчики, косынки и собственноручно связанные мохеровые шапочки. Уже и сейчас подобный шепоток по селу полз. А чего ему не ползти, ежели молодые в селе не появляются? Или тёща на зятя зла, иль Танюха нашла козла!
Именно поэтому лишний раз старались не попадаться директрисе на глаза трудовик Сергей Александрович Ашурков и старшая пионервожатая Клавочка Петровна Сумкина. Сельсоветская секретарша Танька Остапчук уже разве что конно-птичье-рогатому и свинскому поголовью не сообщила, что сия сладкая парочка подала заявление на регистрацию законного брака, что и должно состояться через месяц – в строгом соответствии со статьёй 14 Кодекса о браке и семье Российской Советской Федеративной Социалистической Республики! В данном случае, всё чинно и благородно, под платьями-балахонами ничего прятать не требуется.
Но любое благородство имеет пределы. И откуда же мужественно борющейся с захлестывающими житейскими волнами Валентине Ивановне ведать, что выросшая на её глазах Дюймовочка Клавочка – это олицетворение наивности и простоты! – совсем не так проста. Как и её армавирский без пяти минут муженёк. Тому бы одно третий месяц напевать – заполонивший всю страну свеженький шлягер «Песняров»:
Письма, письма лично на почту ношу,
Словно я роман с продолженьем пишу.
Знаю, знаю точно, где мой адресат:
В доме, где резной палисад…
Из песни, как говорится, слова не выкинешь. Вполне возможно, что в далёком Армавире адресат Ашуркова обитается в доме, где никакого резного палисада и в помине нет, но письма отправлялись в Армавир с завидной регулярностью и большинство из них были заказными. Поэтому-то отправитель Ашурков приносил их в чмаровское отделение связи лично и получал на каждое такое отправление соответствующую квитанцию. И это так интриговало чмаровских почтовых девушек!
О, если бы они ещё ведали о содержании этих писем! Но Конституцией гарантирована неприкосновенность личной переписки граждан. Вот и мы эту тему закроем до поры до времени, потому как законопослушны, хотя и не настолько простодушны. Кто не знает, что тайное рано или поздно становится явным. Наберись терпения, читатель!
Шишкин-младший искренне радовался за Клавочку и Саныча и столь же искренне негодовал по поводу Витька Лямина.
– Макс, тут у нас слухи бродят, что у Витька с Татьяной какие-то проблемы? – в очередном телефонном разговоре поинтересовался у приятеля Александр. И получил исчерпывающую информацию. Вплоть до красочного описания эпизода выяснения отношений между Потапом Потаповичем и несознательным Витьком.
– Сашок, ну что ты хочешь, – философствовал на другом конце телефонного провода Макс Ткачёв, относительно недавний супруг Машули, в девичестве Колпакиди. – Что такое любовь? Это же сильнейший анестетик, супернаркоз! Ты закрываешь глаза на недостатки объекта вожделений, потом открываешь – хоп, а уже дети!
– Ты хочешь сказать, что Витёк вышел из наркоза и…
– Увы… Ситуация, конечно, деликатная. У нашего Витюли поползновения уже давно на другой объект обозначились, а вот Татьяна… По-прежнему пребывает в наивности, что в сложившихся обстоятельствах удержит его подле себя и даже сподвигнет на поход в загс. Её и моя, уж на что они подруги, не может убедить, что понятие «ещё вагон времени» плавно и незаметно трансформировалось в «поезд ушёл»…
– Вумные вы, медики, как вутки, только вотруби не хряпаете! У Витька, стало быть, новая любовь, а Татьяна – с пузом!
– Выходит, так…
– И что, «академ» будет брать?
– Да почём я знаю. Видимо…
– А может, Витёк ещё передумает?
– Витюлька-то? Да он, скорее, новую бабцу прихватит, чем опять на Татьяну упадёт! Он же у нас по жизни казановистый!
– Ну а вы? Перспективой наследничка или наследницы ещё не обозначились?
– Не-а! – засмеялся в трубку Макс. – Мы как раз «вотруби» хряпаем! Не до этого, рановато. И погулять ещё хочется, и, сам же знаешь, по осени у нас такие перемены… На новом месте освоиться – и мне, и Машке. Да и зачем пока это. Вот с учёбой покончим, там видно будет. Хорошо, если папашка мой к тому времени при своей нынешней должности останется, или хотя бы на службе, не выпрут его на пенсион. Посодействует, думаю, нам в трудоустройстве…
[8]
«Кто бы сомневался, – вздохнул Шишкин-младший, положив трубку. – Ленинград… Северная Пальмира… Погода только там гнусная…» В очередной раз посочувствовал Татьяне. Но Витёк-то, Витёк! Вот козёл! Хотя… Припомнился старый анекдот:
– Все мужики козлы!
– Правильно, дорогая! Абсолютно все!
– И ты тоже?
– Я самый большой козёл в мире!
– Господи, почему же я вышла за тебя замуж и живу с тобой столько лет?
– А вот теперь мы плавно перешли к теме, что все бабы дуры.
