– Про бригаду мне известно. Но я-то не только снабженческой пользы для, но и удовольствия ради. Неделя, Саня, какая-то колготна́я выдалась. Душой и телом расслабиться хочется. Где-нибудь на бережку речки-невелички или озерца… Самому рыбку половить, для души…
– Так это – запросто, – сказал Шишкин-младший. – У нас тут и речек и озерцов! Я и сам бы не прочь с удочкой посидеть…
– Во! С хорошей компанией и с достаточным количеством «сугревающего» на природе-матушке нет никакой разницы: грибы ловить или рыбу собирать! – хохотнул Колпакиди. – Но, а вправду, дядя, есть тут у вас эдакое тихое озерцо, чтобы порыбачить? Без постороннего, так сказать, глазу.
– А чего такая конспирация? – недоумённо спросил Шишкин-младший. – Мало ли мест… Да и то: ты – на одном берегу, а что там, на другом… У нас народ не навязчивый. Или тебе не столь рыбалки, сколь сабантуйчика-пикничка на водоёмчике захотелось?
– Не-е… Именно порыбалить. Без баб, но и без постороннего глазу.
– Хм… Интригуешь!
– Ага! – кивнул Колпакиди. – А вся интрига, тёзка, заключается в том, что есть у меня среди местных геологов человечек, который нам такую рыбалку обеспечит – тебе и не снилось. Ты только место покажи! Нам и удочки не понадобятся…
– Это как так? – спросил Шишкин, уже догадываясь, на что намекает Александр-старший. «Пёс Барбос и необычный кросс» – не иначе.
– Берём палочку аммоналу и… – Колпакиди догадку подтвердил.
«Ну ты ж и сука… – подумал Шишкин. – Рыбку половить, для души… Бухнуть шашку, собрать рыбу, сдать в столовку геологам и ещё денежку получить… Японским и прочим дефицитом ворочает, а и по мелочовке не попустится…»
И вспомнилось тут Шишкину-младшему одно прошлогоднее октябрьское приключение. Вернее, не приключение, а происшествие, перепугавшее тогда до глубины души.
Людмила Манько праздновала именины.
– А не выехать ли нам на природу? – предложил глава семейства. – День замечательный. Тепло, светло и мухи не кусают. Костерок разведём, шашлычок пожарим, как? Мне тут ребята одно озерцо малюсенькое показали – место обалдевающее!
– Правильно! – поддержала отца рассудительная Анечка. – Маме в её положении очень полезно будет! И ей, и будуще… – Она, видимо, подумала, как лучше сказать: братику ли, сестрёнке, но разрешила дилемму с мастерством опытного дипломата, несмотря на свой пятилетний возраст: – Будущему ребёнку!
Под общий хохот собрались быстро. Тем более что великий кулинар Манько продемонстрировал, как споро он наполнил эмалированную кастрюльку куриными крылышками, не пожалел туда лука, перца, посолил и залил всё это поллитровкой пива.
– Через два часа бе-елые крылья, белые крылья нам обеспечат полёт неземно-ой! – пропел он, тут же представ вылитым Ободзинским, только с усиками.
– Виталя, – тем не менее, озабоченно проговорила Людмила, – ты всё-таки поставь в сумку пару мисочек с холодцом, а то пока твой шашлык поспеет, мы с голоду умрём.
До заповедного озерца пилили около часа. Место и впрямь оказалось замечательное. Высоченные сосны и пихты, вкусно пахнущие морозцем кусты багульника, укромно спрятавшие уютную полянку на бережку крошечного, метров пять в поперечнике удивительно круглого озерца, уже схваченного серебристым ледком.
Виталя принялся колдовать с шашлыком, Шишкин-младший довольно удачно для него – с третьей спички – запалил костерок и подался поднабрать сушняка. Людмила, поставив близ огонька обе миски с холодцом, который, как оказалось, совершенно замёрз в холодильнике, крошила какой-то салат, поглядывая на важно разгуливавшую среди багуловых кустов Анечку.
– Давайте рыбу ловить! – звонко прокричала Анечка. – Ловись, рыбка, большая и маленькая!.. – Вооружившись обломком засохшей и сучковатой сосновой валежины, она уже стояла в двух шагах от кромки бережка на белом круге и, как пешнёй, долбила озёрный лёд.
К ней кинулась вся взрослая троица. Первым подлетел отец, шагнул на лёд, подхватил «рыбачку» и еле успел выскочить на берег. Лёд хрустнул, раздался и обнажил трещину чёрной воды. Людмила охнула и осела на рыжую пихтовую хвою, толстым слоем устилающую поляну.
– Тута за малы́ми нужон глаз да глаз! – раздалось вдруг. Все обернулись на голос и увидели невысокого крепенького мужичка лет пятидесяти, в серой телогрейке, подпоясанной солдатским ремнём. Из-под телогрейки виднелись толстые зимние штаны, заправленные в кирзовые сапоги, на голове красовалась видавшая виды кроличья шапка.
– Рыбы тут отродясь не водилось. Мёртвая вода, – пояснил мужичок. – Откель тут она заведётся, рыба-то? Ежели, конешно, подназапускать мальков… Но, однако, не приживутся… Мёртвая вода…
– Здравствуйте! – сказал Шишкин.
– И вам всем доброго здоровьичка!
– А почему «мёртвая вода»? – спросил Виталий, продолжая прижимать к груди притихшую Аннушку.
– Так это ж не природа соорудила, – показал на озерцо мужичок. – Тут ещё до войны золотишко искал-рыл разный люд. Шахта это. Грят, глыбокая – метров на двадцать уходит. – Мужичок потыкал пальцем вниз, подумав мгновение, закончил: – А можа, и на всю тридцатку. Грят, не один тут из старательного люда головёнку-то загубил. Ихнего брата где землицей приваливало, а здеся из-под земли газ ядовитый пошёл, грят, кто-то даже задохся… Ага… Уж кака тут рыба… Рыбе тоже дышать требуется…
– А вы где-то здесь живёте? – спросила, наконец-то пришедшая в себя Людмила.
– Не, верхалейские мы. А я тута лесничу. Ходил на сухостой поглядеть, который людя́м на дрова отписать. Смотрю, машинка яркая проехала, дымком потянуло… С костерочком-то вы уж поаккуратнее.
– Не беспокойтесь, – придавая голосу солидности, кивнул Шишкин-младший и непроизвольно глянул на огонь. Костерок горел ровно, без большого пламени, но жар от него шёл ощутимый…
– Люда… – медленно проговорил Шишкин. – А холодцу-то явный шванц наступил…
Все уставились на миски. От них поднимался ароматный парок, содержимое обеих посудин энергично булькотило. Мужичок повёл носом:
– Однако знатна похлёбка получилася…
– А может, откушать с нами? – предложил Виталий. – Не только этим богаты. Сальце есть. Огонь сейчас пригасим, шашлычок махом на углях поспеет.
– Не, благодарствую, пообедамши.
– А винца стаканушку? – тоном змея-искусителя спросил Виталий.
Уже повернувшийся уходить мужичок-лесничок остановился в раздумье.
– Беленькой не богаты, – извиняющее проговорил Виталий, – а «Тамянка» имеется.
Лесничий вздохнул, махнул рукой и шагнул к костру. Виталий налил ему кружку вина, пододвинул чашку с солёными огурчиками. Но мужичок, выцедив янтарный напиток, взял ложку и с присвистом втянул в себя немного вскипевшего холодца. Довольно крякнул.
– Хороша похлёбка получилася. Навариста! Благодарствую за угощеньице. Пойду, однако. Так уж вы уезжать будете – костерок-то хорошенько залейте. Не ровен час.
