– Да нет, – пожал плечами Шишкин-младший. – Просто знакомого встретил. Десяток лет не виделись.
– Это того бородатого еврея, что с Поликарповной в магазине шушукался?
– Во-первых, он не еврей, а чистый грек. Во-вторых, не знаю, шушукался он с Поликарповной или нет. И, в-третьих, это старший брат той самой Машули, которая теперь Ткачёва и вскоре отбудет со своим благоверным в Северную… апчхи!.. Пальмиру, – проговорил Шишкин-младший в нос.
– Будь здоров! Ну надо же, какие встречи! А чем занимается твой городской сосед? – В глазах Анжелики читался конкретный интерес.
– Геологов дефицитом снабжает.
Глазки Анжелики разгорелись ещё сильнее.
– Это тех, которые у нас в заречье?
Александр кивнул и снова чихнул. Ну надо же, сколько на бугре стояли – ни разу, а тут… А может, это аллергия? На Анжелику?
– Будь здоров ещё раз! – поднялась она со стула. – Значит, микстуру по столовой ложке три раза в день, перед едой! Всё, пока. Провожать не надо.
«Да я и не собирался!» – чуть не ляпнул Шишкин-младший.
Анжелика снова, как днём у магазина, загадочно улыбнулась и ушла.
«Шишкин, а тебе не кажется странной эта прорезавшаяся забота о твоём здоровье? – спросил внутренний голос с интонацией гестаповца Мюллера в исполнении артиста Броневого. – То не было, не было, а тут на пустяковый чих прискакала…» – «Кажется, – ответил Шишкин. – Будем считать – апрель, весна, капель…» Но подумалось другое. Неспроста у магазина Анжелка про Кашулан заикнулась. Не даёт ей, видимо, покоя ситуация с ним, Шишкиным. Отверг ради доярочки! И не в доярочке дело, а в самом факте! Не она его, а он её! Эта загадочная улыбка… Для обольщения у Анжелки другая припасена.
Он с подозрением оглядел пузырёк с микстурой, вынул пробочку, нюхнул. Пахнуло лекарственным. «Да нет, – усовестил себя Александр. – Уж такие страсти-мордасти… Анжелка и Лукреция Борджиа… Совсем ты, парень, рехнулся! Дистанции огромного размера, как выразился полковник Скалозуб у твоего двойного великого тёзки…»
Александр взял пузырёк, отправился на кухню, достал из ящика стола большую ложку и уж чуть не наполнил её, но вспомнил: Анжелика сказала пить натощак. «Вот завтра с утра и начнём!» Шишкин-младший заткнул флакончик и поставил его на подоконник.
А в это время коварная Анжелика, похохатывая, не спеша променадила до дому, предвкушая гарантированный бабкой Сидорихой приворотный эффект. На зелье-снадобье знахарка не поскупилась – налила Анжелке две трети поллитровки. И самую красивую стеклотару выбрала – из-под сорокатрёхградусной «Старки» – с благородной чёрной этикеткой.
Анжелка принесла бутылку в медпункт, перелила часть в аптечный пузырёк. Отставив бутылку в сторону, на стеклянную полочку медицинской этажерочки, тоже понюхала зелье в пузырьке, как Шишкин опосля.
Подумала и капнула во флакончик корвалолу. Всё! Тут же дух медицинский всю травяную духмень перебил.
И пора ехать зелью в фельдшерской сумке к нашему подопытному кролику. И притаиться у того на кухонном подоконнике змеюкой подколодною.
Про змеюку – это не для красного словца.
Маруська Сидорихина тоже клювом понапрасну не щёлкала. Со всей нимфоманской догадливостью попетрила, когда ей по приезде новости дочура излагала, для кого Анжелка снадобье приворотное заказывает. «А вот ни тебе и ни мине!» – злорадно заключила Маруська.
Улучила момент, когда мамаша-знахарка готовый «продукт» спроворит да в бутылку нальёт. Старушка – до ветру, а Маруська отлила в поганое ведро с четверть содержимого бутылки и взамен набулькала до прежнего уровня одной гадкой гадости из бабкиных запасов. Уж знала, чего долить!..
…Чуть замешкалась Анжелка на рабочем месте. Хлопнула дверь, забухали тяжёлые шаги – дверной проём перегородила фигура Егора Непомнящих.
– Вечеруешь? Здоро́во… – пробурчал и с шумным вздохом опустился на стул.
– Что случилось? – привычно спросила Анжелика, хотя прекрасно знала: ни-че-го.
– Повидаться зашёл, – угрюмо буркнул великовозрастный председательский сынок.
«Повидаться» он заходил с настырностью запрограммированного робота. Сопел в обе норки, но чтобы чего существенного вымолвить – куда с добром! Иногда – под настроение – Анжелику это смешило, чаще – раздражало. И тогда она начинала горе-ухажёра потихоньку раздраконивать.
– Слушай, Егор, ты для чего сюда ходишь? Придёшь, сидишь, сопишь… Это ты как бы ухаживаешь за мной, ага? Ну чего молчишь? Хоть бы шоколадку принёс.
– Принесу… А тебе какую?
– А мне какую не дай – любую сожру! – захохотала Анжелика. – Странный ты, Егорша, человек! Всё-то тебе надо подсказывать. Вот, например, в кино я люблю ходить. Взял бы да пригласил…
– Так… эта… пойдём.
– «Эта-вотэта»! – передразнила Анжела. – Да после такой твоей «настойчивости» вообще никуда идти не хочется! Кавалер! Может, мне ещё заместо тебя саму себя уговаривать, а?
– А чо ты в субботу делашь вечером?
– «Чо делашь»… – вздохнула Анжела. – Ты ж целый институт закончил! «Чо делашь»… Как был, так и остался… У тебя же мать русскому языку ребятню учит, ты-то в кого такой пень?
– Ну, так и чо в субботу-то? – непробиваемо переспросил Егор.
– А ты заходи в понедельник – расскажу! – снова засмеялась Анжелика, с откровенно дерзким и наглым видом. Тут же резко поднялась из-за стола и, делано зевая, проговорила: – Иди-ка ты, Егорша, домой. Некогда мне с тобой тут в молчанку играть. Мне ещё больных на дому надо посетить.
Она вышла в другую комнату, чем-то там зашуршала.
Егор тяжело вздохнул, тоскливым взором обвёл медкабинет и… увидел на полке початую бутылку «Старки».
Что там в голове у него щёлкнуло – кто знает, но, воровато оглянувшись, Егор шагнул к этажерке, схватил бутылку и ливанул в горло. Видимо, от отчаяния неразделённой любви.
Передернулся – разве что на пол не сплюнул. Отшатнулся от этажерки с видом пакостливого кота. Сморщился. Не то, что думал, в бутылке оказалось…
– Ну, чего стоишь? – вернулась в кабинет Анжелика, подхватила с кушетки свою фельдшерскую сумку. – Иди, Егорша, иди! Закрывается на сегодня лавочка. Я тут из-за тебя сидеть не собираюсь! Сказала же – мне ещё по адресам идти.
На улице Егор тут же тягуче сплюнул и затянулся сигаретой. Жадно – затяжка за затяжкой. Видимо, то, что напарила бабка Сидориха, а быть может, долила в бутылку Маруська, или всё вместе, таким «вкусным» оказалось, что и табачищем не перебить.
– Тебе – налево, а мне – направо! – с издёвкой пропела Егору, навесив замок на двери, Анжелика и взмахнула ручкой: – Спокойной ночи, ка-ва-ле-ер!
Егорша поплёлся домой, то и дело сплёвывая и безостановочно смоля «Приму», а Анжелика забежала для блезиру к Матрёне Куклиной. Давленьице бабе Моте измерила, витаминок отсыпала, про «квантиранта» подрасспросила и… Вот когда, наконец, поехало зелье по назначению.
