Но Наденька только усугубила «непонятки»:
– Лю-у-ба! Эта парочка вчера вечером прикатила к нам в столовую, и – представляешь! – на них та-а-акой жор напал! Заказали яишню из десятка яиц – съели. Ещё одну заказали – сожрали! И третью, опять же в десяток яиц! – смели! А сами – красные как раки! На солнце сгоревшие напрочь! Охают, ахают и – жрут, жрут! Потом им Наталья простокваши банку двухлитровую налила – мазаться от волдырей. И где они так умудрились?!
Где-где… Да на том самом песчаном бреге чмаровского озера, куда участники эксперимента прикатили для его осуществления.
– Виталя, а в какой пропорции вино разбавлять будем? Об этом нигде ни слова… Может, зря с соком связались? Все-таки вода есть вода…
– Ну… я не знаю… – почесал лысеющую голову Манько. – Двенадцать градусов. Если наполовину – так это… – Он посмотрел на свою «мандаринку» – …типа «Жигулёвского» получается. Хотя бы на треть, а?
Манько взял банку с соком и внимательно изучил этикетку.
– Натуральный… Сахара – три и четыре десятых процента… Без консервантов… Да, считай, та же вода. Зато полезный. Ну что, как?
– А-а… Давай на треть, а то уж совсем… Но сначала предлагаю искупнуться, после – лежи загорай да винцо попивай!
– Резонно!
Так и сделали. Солнышко припекало уже вовсю, поэтому после купания уютно расположились в лёгком тенёчке жиденького ивняка, под струйками такого же лёгкого ветерочка.
Первую бутылку на треть разбавленного берёзовым соком вина выпили практически мгновенно, потому как пить захотелось ещё в магазине. Пойло разочаровало – бурда бурдой! Вторая ёмкость «каберневско-берёзового» коктейля тоже ушла абсолютно прохладительным напитком, хотя и не столь стремительно. Но вновь искупавшись и не спеша приступив к третьей бутылке, приятели почувствовали, как ненавязчиво подкатился довольно ощутимый опьяняющий эффект, сладко погружающий в сон. В который и погрузились.
…Проснулись экспериментаторы в пятом часу вечера. Кожа горела! Вся! Пока они пребывали в царстве Морфея, ивовый тенёк от них ушёл, а прямые лучи солнца сделали своё чёрн… вернее, красное дело. Понятно, что, припекая, они заставляли спящих переворачиваться с живота на грудь, с боку на бок. Первоначальная кожная бледность осталась только в плавках.
Кряхтя и охая, чертыхаясь и матерясь более витиевато, участники эксперимента сгрузили недопитые вино и сок обратно в багажник, кое-как напялили майки и «треники» и… поняли, что дико хотят жрать! Но ни вообще, а чего-то диетического, оздоровляющего. Ну а дальше читатель уже в курсе.
Так и было! По полтора десятка яиц, превращённых в глазунью, на обожжённое рыло. И временное облегчение от прохладной простокваши, которой великомученики обмазали друг друга с головы до ног, приехав на квартиру к Манько. На пол в комнате были брошены пара одеял и две подушки. Но сна уже не было. И высокоинтеллектуальных дискуссий тоже. Периодически звучала ненормативная лексика, и заметно убывала простокваша в банке.
Однако, несмотря на временно пошатнувшееся здоровье, экспериментаторы пришли к единому выводу: древнеримская знать, которой крепкие напитки типа водки, скорее всего, были неведомы, видимо, эмпирическим путём установила, что разбавленное виноградное вино дурманит мозги и зовет к разврату и приключениям более настырно, да и быстрее, чем исходная кислятина.
Не так, конечно, быстро, как разбавленный водою спирт – процесс несколько затягивается, но что поделать. Не оказалось в числе десятков поколений римских патрициев русского мужика Дмитрия Ивановича Менделеева, как и англичанина Джорджа Гильпина, которого создатель Периодической системы химических элементов процитировал в своём труде «О соединении спирта с водой».
Англосакс считал, что идеальная водка должна содержать 38 градусов спирта. Почему он так решил – гадать не будем. Никто не знает, кто придумал водку, она уже вовсю употреблялась в разной градусности и до Гильпина, и до Менделеева. Другой вопрос, что диссертация Дмитрия Ивановича позволила установить российский государственный винокуренный стандарт – 40 весовых частей этилового спирта на литр смеси. Случилось это в 1894 году, и было запатентовано правительством Российской империи как водка «Московская особенная». Скорее всего, изобретателями сорокоградусного зелья следует считать царских налоговиков, которым показалось удобнее рассчитывать налог на алкоголь, используя кругленькое число 40, а не дурацкое 38. Вот так и докатилась, в лучших традициях исторической преемственности, оная концентрация до наших дней. В общем, гип-гип ура! российскому бюрократу!
3
Когда же, через несколько дней, с экспериментаторов слезла лавтаками обгоревшая шкура, а новая неимоверно чесалась, случилась новая беда.
Но началось всё во здравие.
– Лейтенант Шишкин! Не желаете ли присоединиться к празднованию величайшего события? – появился прекрасным июньским утром в квартире у Александра капитан Манько.
– Величайшего?
– Грандиознейшего!
– А что же не при параде? – окинул взором Виталия Шишкин-младший. – Где ордена-медали, аксельбанты-позументы, ослепительный блеск хромовых сапог и золото погон?
Манько выглядел противоположно: майка, спортивные шаровары «хэбэ», на ногах – шлёпки, на макушке – легкомысленная, детсадовская панамка.
– И не томите, граф! Уж объявите же, что это за событие?
Манько принял позу древнегреческого или древнеримского трибуна:
– Доблестные воины-дорожники завершили и сдали в эксплуатацию участок стратегического шоссе между населёнными пунктами Чмарово и Верх-Алей! Ура!
– Ура! Ура! Ур-ра-а! – Александр крепко пожал пятерню Виталию. – Так почему не при параде?
– Час парада ещё не пробил. А вот время предпарадной подготовки тикает в ускоренном режиме, в связи с чем имеется конкретное предложение, состоящее из двух частей. Часть первая. Корыстная! Пользуясь вашим личным к себе расположением, просил бы о высочайшей милости…
– Ну-ну…
– Апартаменты ваши, дражайший Александер свет Сергеевич, солнечны и просторны. Смею испросить согласия накрыть здесь праздничный стол для господ офицеров в количестве дюжины персон.
Виталий звонко щёлкнул шлёпками. И пояснил:
– У меня в квартире, сам знаешь, тесновато получится, а в столовке ротной не хотелось бы. Солдаты всё-таки…
– Да без проблем!
– Ну тогда сделаем так. Накрываем у тебя званый обед – у меня всё в багажнике…
– Какая предусмотрительность! А как бы я – от ворот поворот?
– Вы не настолько жестоки и бессердечны. И моя уверенность в вас оказалась верной.
– Сервировка – это и есть вторая часть?
– Не-ет, дорогой товарищ Шишкин! Вторая часть – показательно-оздоровительная. Сейчас накрываем стол, и у нас остаётся вагон времени. Предлагаю до застолья прокатиться по новому участку дороги. Всего тридцатка кэмэ. Затем… За Верх-Алеем, километрах в семи-восьми, есть премилое озерцо. Вода – чистый бальзам! Туда со всей округи народ валит подлечиться. Вот и мы с полчасика в этой лечебной ванне посидим, дабы свеженькую шкурку до крови не расчёсывать. Кстати, знаешь, что такое любовный треугольник?
