Под эти размышления Шишкин-младший стрюмкал пару наскоро изготовленных бутербродов, запил всё это разведённым в кружке кипятком какао и отправился в ДК на концерт.
…Грузить читателя отчётом о концерте вокально-инструментального ансамбля «Плацебо» на сцене колхозного Дома культуры смысла нет. Всё прошло тип-топ. Александр ревниво отметил, что «Плацебо» куда более сильный и сыгранный коллектив, чем любой на выбор из родной альма-матер. Удивила и Машенька в роли солистки. Вот уж никогда бы не подумал, что у соседки по городской квартире такие вокальные способности. Ну знал, что любит на пианинке побренчать… А тут… София Ротару!
Это не Шишкин-младший так оценил. Это он слышал со всех сторон в зрительном зале. Понятно, не музыковеды оценивали, но по тембру голоса, по другим вокальным штучкам-дрючкам что-то эдакое прослеживалось. Вокальный диапазон, конечно, поскромнее, но Софьины шлягеры, что у всех на слуху, сносно выдаёт, а народу сие – бальзам в уши и глаза! В городе бы рьяные фанаты носы сморщили, а здесь… Плюс внешнее сходство Марьи с лауреатшей IX Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1971 года, солисткой стремительно набравшей популярность на всесоюзных просторах «Червоной руты» – тут и к маме не ходи! Машуля, как подозревал Шишкин-младший, это давно в себе разглядела и беззастенчиво этим пользовалась. А вот он, слепой крот, только сейчас узрел. И опять царапнуло какое-то запоздалое сожаление. Правда, быстро улетучилось. И даже смешно было наблюдать, как после концерта чмаровская публика смотрела на него, Шишкина, с некоей завистью, видя его «тесное знакомство» с солисткой «Плацебо». Ну не будешь же на каждом углу и в каждые уши кричать, что ему как раз от этой «Софочки», в числе прочих городских наяд, пришлось бежать «быстрее зайца от орла»!
…Музыканты спешно грузились в колхозный автобус под сумрачными взорами Потапыча-второго – Егора Писаренко, с которым Александр в конце августа мотался в областной центр за лингафонным кабинетом. Если бы не папироска в углу рта, Писаренко сейчас – вылитый Тарас Бульба, собравшийся пристрелить сына-предателя.
– Егор Потапович, – подошёл к нему посочувствовать Шишкин-младший, – я смотрю, вы на «пазике» уже второй день баранку крутите, а как ваша «ласточка» поживает? – Наслушался прошлый раз Александр самых лестных слов старого шофёра о технических характеристиках «сто тридцатого» ЗиЛа.
– Как у Христа за пазухой! – кивнул удовлетворённо Писаренко, но угрюмости это у него не убавило. – Не то, что эта колымага.
– Так, а чего вас-то на неё затолкали?
– А больше, Сергеич, некого. У меня ж у одного права с категорией на перевозку пассажиров автобусом. Нету у нас больше шоферо́в первого класса. Да и вообще… – Он махнул рукой. – Утром на работу приходишь и не знашь, на какой аппарат тебя определят. Обезличка присутствует…
– То-то я тоже обратил внимание, – кивнул Александр. – Сергей Богодухов то на «шестьдесят шестом» рулит, то, вон, когда картошку убирали, на «полста третьем».
– Вот-вот… – вздохнул Потапыч-второй. – А это всё порождает безответственность и наплевательство. У семи нянек дитя без глазу…
Он заглянул в автобусный салон и окликнул подтащивших к поднятому заднему люку здоровенную бас-колонку ударника Женьку и басиста Артурчика:
– Ну чо, оркестранты, много там у вас ещё барахла? Смеркается уже…
– Заканчиваем, – подошёл к автобусу Макс, держа под мышкой электроорган.
– Давай, хлопцы, а то нам ещё две сотни кэмэ до города пилить, да мне обратно возвращаться, а я за это пузатое чудище гроша ломаного не дам.
Из ДК вышли с бухтами проводов ритм-гитарист Игорёк и Витюля Лямин, следом какой-то обшарпанный чемоданище с ручками по бокам волокли киномеханик Андрей и младший Анчуткин – Васька. Замыкали шествие вездесущая Клавочка и Татьяна с Машей.
– Всё, Потапыч! – отрапортовал Васька.
– Ничего не забыли, гляньте хорошенько, возвертаться не буду, – строго сказал Писаренко. – Ладно, Сергеич, давай прощайся со своей кралей, да мы поехали.
Парни и Татьяна хмыкнули, а запунцовевшая Маша подошла к Александру.
– Рада была увидеть. Может, чмокнешь на дорожку?
– Не нагнетай, Марья, – негромко сказал Шишкин-младший, но галантно подсадил девушку на автобусную ступеньку. Просунул голову в салон: – Покедова, бременские музыканты! Макс, созвонимся. Счастливо добраться!
«Пазик» заскрипел-застонал и покатил к повороту на большую дорогу.
– Как хорошо, что всё закончилось, – с грустным вздохом сказала Клавочка. – Я за эти дни, наверное, килограммов десять потеряла.
– Мамка откормит! – хохотнул Анчуткин и тут же осёкся под суровым взглядом колхозной комсомольской власти.
– Вот так будешь по поводу и без повода зубоскалить – тяжело тебе, Василий, в армии придётся. Я слышала, повестку получил? Не забудь зайти – с учёта сняться.
– Забудешь с вами, – теперь уже вздохнул Васька. – Со дна моря достанете.
– А что, Василий, на морфлот призвали? – поинтересовался Александр.
– Но… вроде так… – неуверенно ответил парень и приосанился. – Вот как нагряну немного погодя… «На побывку едет молодой моряк, грудь его в медалях, ленты в якорях!..» – пропел он, нещадно фальшивя.
– Только там громко не пой, всё НАТО распугаешь, и что нам потом делать, от кого защищаться? – сделав озабоченное лицо, сказал Андрей.
– Не боись, худая жисть, дайте мне хорошую! – бросил в ответ прибауточку Васька и гордо добавил: – Я и громко буду петь – хрен кто услыхат! Меня в подводный плавсостав расписали!
– Эва, какие ты теперича мудрёные слова знаешь! При таком уме я бы и вовсе про песни позабыл! Услышат вражьи акустики – вмиг засекут! И другую песню запоют печальные девушки на берегу, про то, как напрасно старушка ждёт сына домой…
– Андрей! Это уже не смешно, – прервала киномеханика Клавочка.
– А чо такого, я не суеверный. Вась, а Вась, а ты суеверный?
– Это – бабкам дремучим!
«Ну, да…» – хмыкнул про себя Шишкин, вспомнив некоторые нюансики августовской истории с «ландрасским вепрем».
– И всё-таки, Василий, одна просьба… – с наисерьёзнейшим лицом приблизил губы к Васькиному уху Андрей. – Ты там, под толщей мирового окияна, береги себя и грозное атомное плавсредство. Как бы тебя не упрашивали сослуживцы, не открывай форточку, не проветривай кубрик!
– Да иди ты… – замахнулся на него Анчуткин, – крути своё кино! Опять какую-то дрянь привёз, «Зиту и Гиту» очередную! – Васька ткнул рукой в афишу.
– Что ты понимаешь! «Сангам» с самим Радж Капуром! И новинка Болливуда «Месть и закон» – боевик!
– Ага, сто раз убивают, а он всё пляшет! Ногой по мордасам полчаса бьют, а он всё поёт! И очочки на носу целые!
– Не без этого, – вдруг согласился Андрей. – Но вот должен тебе, Василий, заметить, что, когда я собираю с наших кинозрителей заявки, то большинство требуют именно индийских кинолент. И самая голосистая в момент опроса в кинозале – баба Дуся! А мать, Василий, – это святое!
