– Я выхожу! – вдруг сказал Толик.
– Что?! – это все мы трое и разом.
– На повороте притормози, Ева. Я там выскочу. – Он извлек из кармана куртки пистолет «ТТ», передернул затвор, досылая патрон. – Попробую их задержать немного.
– Толик, откуда такая роскошь? – сразу оживился Багор.
– У славян прихватил. У них много такого.
Я усмехнулся:
– Да, Максим Евгеньевич на одни кулаки не рассчитывает. В смысле добра…
– Толик, а мне? – не отставал Жора.
– По губе!.. Вы, мужики, лучше девушку сберегите. Понял, Жорик? Если что, спрошу с того света!
Взгляд был упрямым и недвусмысленным. Солдат. Впрочем, я и так видел, что он влюблен в Еву. Жора тоже влюблен, но скрывает влюбленность за балагурством. А Толик просто молчит. Ох, дети-дети…
Ева тревожно глянула на меня. Я понял ее вопрос, кивнул – можно. Надолго Толик их не задержит – на демонов с пистолетом не ходят, но хоть отвлечет на какое-то время. Тоже дело. Как там мне написали: он сделал, что мог…
Красавица затормозила без лишних слов, резко, с заносом и запахом жженых покрышек. Толик одним броском десантировался, ловким перекатом погасил инерцию, вскочил на ноги.
Ева, выруливая, лихо крутанула баранку, и двигатель снова взревел максимальными оборотами…
* * *
– Что там?! Ну что там, мальчики?! Не молчите!
На такой скорости девушка просто не могла оторвать взгляд от дороги. А мы с Жорой смотрели назад. Видели, как Толик стоял посреди дороги, стрелял в надвигающуюся машину спокойно, как в тире, держа пистолет двумя руками. «Мерседес» олигарха, похоже, был не простым, пули оставляли отметины на лобовом стекле, но оно даже не треснуло. Издалека нам казалось, они уже совсем рядом – человек и машина. Секунды – и авто-зверь сомнет маленькую фигурку! Но водитель, видимо, сообразил, что столкновение на такой скорости для машины тоже не сулит ничего хорошего, сильный удар может помешать им продолжить преследование. В последний момент машина отвернула, подняла клубы пыли на обочине, все-таки не удержалась на дороге и выскочила в поле, ощутимо подскакивая на кочках и разбрасывая ошметки земли.
Ох, Толик…
Нет, на него они не стали размениваться, снова рванули за нами.
– Всё! – выдохнул Багор.
– Что всё?! Какое, к черту лысому, всё?! – взвизгнула красавица.
– Они его объехали, успокойтесь, Ева! И теперь – еще немного быстрее! Если можно.
Какое-то время мы все-таки выиграли. Пока «мерседес» неуклюже выкарабкивался на шоссе, пока снова набирал скорость, оторвались мы довольно прилично.
А больше, пожалуй, не надо… Да, мы почти на месте, припоминаю эти холмистые очертания… Чуть дальше должна быть река… Ага, есть, вода блеснула между деревьями…
– Значит, так, ребятки! Слушать мою команду и не спорить! – с мыслями о Толике я сам невольно перешел на армейский жаргон. – Сейчас вы, Ева, снова затормозите, я выскочу. Надеюсь, они все погонятся за мной! Варгун точно погонится, это главное.
– Но, Алик…
– Альберт Петрович, мы…
– Я сказал – не спорить!!! – рявкнул я так, что сержанты всех времен и народов завистливо вздрогнули и, как по команде, перевернулись в гробах.
А что? Когда-то подобным криком я остановил бегущую конницу македонского царя Александра. И развернул ее, и снова повел в атаку, и победил. Зря он меня потом казнил, честное слово, зря! Пил много царь Александр, без вина уже заснуть не мог, вот и допился до белогорячей паранойи…
Великий! – говорили потом. А ведь мы, командиры времен Филиппа, просто позволили ему считаться Великим. Мы-то знали, сколько неуверенности, сомнений и страхов утопил он в чашах неразбавленного вина. И топил постоянно, потому и спился так быстро. Сами подумайте, зачем Александру Филипповичу кричать о своем божественном происхождении так же часто, как по телевизору рекламируют шоколадки, если бы он в нем не сомневался? Лев, к примеру, никому не рассказывает, что он лев, об этом все как-то сами догадываются…
Ладно, с чего вдруг меня разобрало на воспоминания?
– Значит, так! Если Закраевский продолжит вас преследовать – тогда бегите, ребятки! Просто бегите, как можно быстрей и как можно дальше! Никакого геройства, никаких остановлю-задержу! – Я особо глянул на Жору. – Считайте, что до этого момента, Ева, вы ездили с соблюдением всех правил скоростного режима. И только теперь вырвались на платную автостраду, где нет ни одной камеры фиксации. Все ясно?!
– Так точно! – четко отозвался Багор.
– Альберт Петрович…
– Все ясно?! – гаркнул я еще раз. Для особо понятливых барышень.
– Сейчас заторможу, не кричите…
9
С холма Федя Зайцев увидел, как притормозила синяя «вольво», как из машины выскочил человек и побежала в сторону Ухры. Потом за ней вдогонку кинулся кто-то из «мерседеса»… Человек? В этом брат-хранитель усомнился. Даже издали бросалась в глаза некая несоразмерность пропорций… Да пес с ними, с пропорциями, не на подиуме! Ощущение – вот что. Нечто чужое, темное, страшное – именно это чувствовалось в преследователе. Аж мурашки по спине пробегают!
Нет, не зря поставил «маячок» на машину москвичей. Сам поставил, хотя Максим Евгеньевич сказал, что не надо. Мол, не трогай теперь приезжих, даже близко не подходи. Что-то будет, мол. Храпов еще говорил про какую-то битву богов и демонов, про силы, неподвластные разуму, но этого Федя совсем не понял. Туману напускает волхв. Чары деет.
А раз не понят приказ, значит, не обязателен к исполнению. Потому что не в армии!
Вообще, слишком много странностей, размышлял Зайцев, не прекращая наблюдения. Взять хотя бы то, что с появлением москвичей Максим Евгеньевич, как бы это сказать… Да, все меньше оставался пламенным волхвом Остомыслом и все больше становился нотариусом Храповым, флегматично пришлепывающим действительность фиолетовыми печатями. Может, не очень понятно выразился, но – по существу. Тоже надо разобраться – что, почему? «А ты, Максим Евгеньевич, говоришь не трогать, не приближаться…»
Чудные дела творятся в их тихом Скальске – без сомнения. Даже природа взбесилась, словно в какой-нибудь Помпее! Мелькнуло: интересно, а как в Помпее было с ипотекой, поди, не самый дорогостоящий регион… В Скальске-то фирма Меринкова так цены задрала на жилье – хоть волком вой или ютись, как они с женой. Может, после землетрясения немного сбросят? Хотя вряд ли, у нас в стране любое событие неизменно приводит к увеличению цен…
Он грустно усмехнулся и тут же снова нахмурился, вспомнив, как практически на его глазах люди из «мерседеса» взяли и удавили Гаврилюка. Пройдоху-мэра трудно помянуть добрым словом – жулик первостатейный, с зятем два сапога – дуэт, но ведь тоже душа живая. Зайцев хотел помешать, только добежать не успел, уехали.
