– Мило, – заметил Рауль и увидел, как она торопливо проглотила и промокнула губы, прежде чем ответить.
– Да, очень.
– Это был не вопрос.
Он смотрел на ее рот. Лидия подумала, уж не пристала ли к губам крошка.
Она провела по ним языком.
Крошки не обнаружилось.
Их взгляды встретились, и она нахмурилась, словно хотела сказать: «А вы вообразили, будто я могла подумать, что это был вопрос?»
Разумеется, она ничего не сказала. Лицо Рауля оставалось невозмутимым, зато черные глаза предложили ответ.
Она оглянулась вокруг, почти уверенная, что спектакль, который тут разыгрывался, заставил весь мир замереть.
Но нет, официанты продолжали принимать заказы, клиенты болтали, посетители веб-сайтов пялились в экраны своих смартфонов. Весь мир продолжал жить своей жизнью, не обращая внимания на пожар, разгоревшийся за их столиком.
Так же как и Рауль.
– Ну, и как вам понравился Рим?
Лидия хотела сказать, что город прекрасен, но вместо этого выдала правду.
– В этот раз мне хотелось бы полюбить его.
– Это хорошо. – Рауль расслабленно откинулся на спинку стула, продолжая искать решение. Как заставить ее заговорить о Бастиано, не задавая прямых вопросов.
Она держалась очень формально, очень по-английски. Один неверный ход, и ему пришлось бы наблюдать, как, бросив на стол салфетку, она возвращается в отель.
К тому же она не флиртовала.
Совсем.
Не играла со своими волосами, не наклонялась вперед, не делала никаких загадочных намеков.
И в то же время была сексуальна.
Чертовски сексуальна.
Он почувствовал возбуждение.
«Тебе во что бы то ни стало нужно получить информацию», – напомнил себе Рауль, пытаясь вернуть внимание к разговору.
– Сколько вы здесь собираетесь пробыть?
– До воскресенья. Две ночи, – ответила Лидия. – А вы?
– Я здесь по делам.
Через час он должен встретиться с Алимом и его командой, а потом заглянуть в один из своих римских отелей. Времени в обрез.
Но Бастиано упускать нельзя.
– Когда вы уезжаете? – спросила она.
– Когда закончу с делами. – Его самолет заказан на шесть вечера. Но он никогда не делился столь приватной информацией за пределами своего круга. – Значит, вы и прежде бывали в Италии?
– Да, когда училась в школе. Вряд ли мое тогдашнее настроение позволило оценить его по достоинству.
– Где вы были?
– В Риме, Флоренции и Венеции.
– И какой город вам понравился больше?
Лидия на мгновение задумалась.
– Венеция.
– А меньше?
О, это как раз легко, ей даже не пришлось думать.
– Венеция.
Рауль понял.
И это так его поразило, что он даже забыл, к чему собирался привести разговор.
Он подумал о Венеции, городе, который любил и где теперь его дом.
Но Рауль не обмолвился об этом.
А когда она взглянула на него, то была награждена улыбкой, постепенно расцветающей на его губах.
А эта улыбка – редкий и искренний дар. Лидия увидела, как растянулись четко очерченные губы, блеснули белизной зубы. Однако настоящая красота таилась в его глазах, проникая настолько глубоко, что она почувствовала: спрятаться не получится.
Впрочем, Лидия не очень-то и стремилась.
– Венеция, – заговорил Рауль глубоким, резонирующим голосом, – может быть самым одиноким местом в мире.
– Да, – призналась она.
Ей словно опять стало семнадцать, и она шла одна вдоль Гранд-канала, всем сердцем желая полюбить этот город.
Конечно, почти каждая школьница, путешествуя по Италии, в глубине души надеется на романтическую встречу.
А рядом с ней не было даже друга.
Рауль прав: абсолютное одиночество – вот что она почувствовала тогда.
Его голос вернул ее к реальности.
– Но вы ведь простили ее?
– Ее? – удивилась Лидия, все еще размышляя о дружбе, которой у нее не было.
– Венецию.
Она покачала головой:
– Нет, не успела.
– А что случилось?
Ей не хотелось говорить, что за год до того умер ее отец, оставив после себя совершенный хаос в делах. Правда, даже это не могло все объяснить.
– Пятнадцатилетние девчонки бывают такими вредными.
– Не думаю, что это проходит с возрастом.
– Да, пожалуй. – Похоже, и здесь он прав.
Она посмотрела на свой телефон.
Арабелла так и не ответила.
– Однако что же случилось в Венеции? – Теперь Рауль знал, в какое русло направить разговор, но сейчас ему хотелось узнать про Венецию.
– Мы отправились в Мурано на фабрику стекла.
Она замолчала. Это походило на предательство. Денежные вопросы не стоило обсуждать вне дома.
– И… – подтолкнул ее Рауль.
«Зачем лгать», – подумала Лидия.
Все равно она его больше никогда не увидит.
– За год до этого умер мой отец.
Он не сказал, что ему очень жаль, не предложил этот автоматический штамп.
И Лидия почувствовала себя свободнее.
Каждый сказал бы, что сожалеет, или: «Могу ли я что-нибудь для вас сделать». Эти слова рассыпались, как черные конфетти на похоронах.
Но никто, никто ничего не сделал!
Когда стало ясно, что денег нет, исчезли и все «друзья».
– Я сказала Арабелле, моей подруге, что у нас финансовые проблемы. – Ей стало жарко, над верхней губой выступили капельки пота. И дело совсем не в палящем солнце. Сиди она сейчас даже на льду, результат был бы таким же. – И сообщила ей, что мы можем потерять замок. – Замок принадлежал матери, но занимался им отец. – Я думала, у нас все в порядке, но все оказалось далеко не так.
Рауль никак это не комментировал, просто слушал.
– У него была своя жизнь.
Никогда еще Лидия не говорила об этом вслух.
Просто потому, что никогда себе этого не позволяла.
– Сочувствую, что вам пришлось пройти через такие испытания.
И поскольку ранее он не выразил сочувствия, теперь из его уст это прозвучало искренне.
– До сих пор не могу поверить, что он оставил меня…
