А когда повернулся на бок, подперев локтем голову, он посмотрел на нее.
Чем больше она узнавала его, тем большей загадкой он для нее становился.
«Какая жалость, – думала Лидия, – что он с такой легкостью может позволить мне уйти. Как подойти, поцеловать эти мягкие губы и сказать „прощай“?»
Как принять то, о чем она никогда не узнает?
Что значит любить его?
Но вместо того, чтобы озвучить эти мысли, она щелкнула внутренним выключателем, который до этого был перманентно установлен в положении «вежливость», и сказала:
– Спасибо за прошедшую ночь.
– Между прочим, я по-прежнему твой гид. – Рауль протянул ей руку. – Было бы непростительно отпустить тебя домой, не показав Венецию.
– Венецию?
Она собиралась уйти с высоко поднятой головой. И в тот самый момент, когда меньше всего этого ожидала, он предложил больше.
Намного больше.
– Мне нравится ее другое имя. Серениссима, – заметил Рауль. – Это означает «Самая спокойная».
– Мне она запомнилась совсем не такой.
– Ну, в таком случае у тебя есть шанс изменить свое мнение. Улететь ты сможешь и завтра. Из Марко Поло.
Значит, у них будет еще одна ночь!
Однако Лидия понимала: одновременно с этим он дал понять, что между ними все кончено.
И это всего лишь дополнительное время. Так сказать, бонус за хорошее поведение.
А в представлении Рауля хорошее поведение значит: никаких слез и драм при расставании. И если она планирует принять его предложение, стоит помнить об этом.
– Звучит неплохо. – Спокойный голос не выдал внутренней дрожи.
– Только если ты действительно в этом уверена, – добавил Рауль.
– Конечно.
Только как она может быть уверена в чем-то, вступая в мир Рауля?
У нее закружилась голова.
И не только голова, но и каждая клеточка тела, когда он встал с постели полностью обнаженный. В отличие от нее, завернутой в простыню.
Чертов выключатель вдруг заклинило, и Лидия отвела глаза. Правильное решение.
Рауль не прошел мимо, остановился перед ней.
Она почувствовала жар – не только его обнаженного тела, но и своего собственного. Словно куда-то исчезло платье.
Он коснулся пальцами ее подбородка, поднял голову и заглянул в глаза.
– Ты уверена? – переспросил он.
– Конечно. – Она с напускной легкостью пожала плечами. – Кто же откажется прокатиться за чужой счет в Венецию?
Это, конечно, была шутка, отсылка к тому, почему она оказалась в Риме, хотя и представляла ее в невыгодном свете. Лидия уже собиралась поправить себя, но заметила его улыбку.
«Ну, с авантюристкой-то он знает, как справиться», – догадалась она.
А с ее чувствами к нему, возможно, и нет.
Ее мир менялся с каждой секундой, и она боролась за видимость контроля. Боролась за то, чтобы убедить не только Рауля, но и себя, что она справится.
На аэродроме они подъехали прямо к самолету. Пилот и команда стояли возле трапа.
– Ты всегда держишь самолет наготове? – спросила Лидия.
– Всегда.
– А что не так с первым классом?
– Когда детям будет запрещено пользоваться первым классом, тогда я об этом подумаю.
Определенно Рауль очень ценит личное пространство.
Внутри самолета все было так же шикарно, как и в его отеле. Уже через пять минут они поднялись в воздух. Далеко под ними исчезал, растворяясь в туманной дымке, Рим.
Лидия почувствовала себя свободной.
Взвинченной и возбужденной, но наконец свободной.
– Я много передвигаюсь. – Рауль озвучил настоящую причину наличия у него личного самолета. – И как ты уже успела убедиться, мое расписание может меняться. То, что у меня собственный самолет, сокращает часы рабочей недели.
– И как тебе все это удалось?
– Я получил наследство.
– Твоя семья была богатой?
– Нет.
Его мысли вернулись в Касту. По сравнению с другими они жили неплохо. Но это были небольшие деньги, и они быстро исчезали.
Ни продукция винодельни Ди Саво, ни винодельни Конти никогда не пользовалась особым спросом.
Рауль вспомнил, как они с Бастиано пили их вино, потешаясь над его дешевым вкусом.
Тогда они еще были друзьями.
В своей многолетней ненависти, питавшей его долгие годы, Рауль почти забыл об этом.
Хотя сейчас не время вспоминать прошлое.
– Моя мать получила довольно приличную сумму от своего брата. Разделив ее, она оставила половину любовнику, а другую половину мне. Этого оказалось достаточно, чтобы я смог купить квартиру, которую тогда снимал. Потом взял ипотеку на квартиру снизу и начал ее сдавать. Ну, и так далее. Однако ты права. Потом явились застройщики и сделали мне предложение, от которого нельзя было отказаться.
– Но ты отказался?
– Да. Если они смогли увидеть потенциал, значит, и мне это было доступно. Потом один из владельцев сверху начал делать перепланировку. Я смотрел и учился. К тому времени у меня уже было четыре квартиры-студии, и я превратил их в две более комфортабельные. Через несколько лет мы с еще одним владельцем взяли ссуду, чтобы превратить наш дом в отель. Кончилось тем, что я выкупил его долю. Так всегда происходит в конце игры.
– То есть ты просто избавился от него?
– Вроде того.
В отличие от нее его ничуть не беспокоило выставить себя в невыгодном свете.
О, она еще многого не знает.
– А ты часто туда наведываешься? Я имею в виду Сицилию.
Он покачал головой:
– После похорон матери я там не был.
– И не тянет?
– Ничуть.
– Ты даже не ездил на похороны отца?
– Он и так для меня давно умер.
– Даже если так…
– Мне что, надо притворяться? – перебил Рауль.
Лидия не знала, как ответить. Для ее семьи видимость и манеры были всем. Существовало негласное требование, чтобы все видели, будто ты поступаешь как положено.
Рауль жил по собственным правилам.
– Нет, не надо, – наконец сказала она.
Лучше с самого начала знать, что это все временно, и, когда он исключит ее из своей жизни, это действительно будет навсегда.
– Ты бы не хотела переодеться для ужина?
– Для ужина? – удивилась Лидия, но, посмотрев в окно, увидела низко висящее над горизонтом солнце. Да, день уходил.
