Она была в узких джинсах, короткой футболке, вся такая фигуристая, аппетитная, так бы и укусил за бочок!..
– Я сейчас, – сказала она и куда-то скрылась, а вернулась уже в пиджаке и стала обуваться.
Сандро, не ожидавший такого поворота, рассчитывавший на флирт, кофе, разговоры, посмотрел на ее ноги, а потом перевел взгляд на лицо.
– Что? – спросила Авдотья Андреевна и мельком глянула на себя в зеркало, словно проверяя, все ли в порядке. – Паспорт я взяла – там написано, что в этой квартире живу я, а не какой-то там…
– Селезнев Виктор Павлович, – подсказал обескураженный Сандро. У него была превосходная память, и это очень помогало ему на рэперской почве.
– Вот, не Селезнев, а я!.. Поедем?..
– Подождите, – попросил Сандро серьезно. – Я хотел… с вами увидеться, понимаете?.. Не только ради Селезнева!
Она перестала обуваться.
– Давайте… поговорим? – предложил Сандро и улыбнулся дивной улыбкой.
– О чем? – строго спросила Авдотья Андреевна.
Но его нелегко было сбить с курса.
– Да вот хоть о Селезневе! Он же как-то оказался возле вашей квартиры! И майор, который шьет мне дело, уверен, что здесь живет Селезнев Виктор Павлович! Он же откуда-то это взял, майор!..
Она склонила голову набок и стала еще симпатичней. Сандро умилился.
– Я вам нужна для дела? – уточнила она. – Или для развлечений? Вам сейчас нечем заняться, и вы решили приударить за мной?
Александр Галицкий – не тот, который рэпер ПараDon’tozz, а тот, который окончил философский факультет, после учился в Оксфорде, старался усердно читать Чосера, но любил все равно Шекспира, – внезапно покраснел как рак. Бритая башка пошла пятнами.
Да ну-у-у, сказал ему рэпер ПараDon’tozz, ты че разнюнился, чувак?! Ты че, не знаешь правил? Телки, чики, мажорки – они все твои!.. Давай валяй, жми на газ, выйдет полный класс, когда груди атлас, ноги просто атас, е-у!.. Притворись ботаном, сыграй с ней в гляделки, вздохни нежно, прочти чего-нибудь позаковыристей из этого, как его, мать его, Шекспира или Бернса, и она твоя, вечером уже будешь ее трахать! Такие клюют на Бернса и на ботанов, вроде брата Ника!..
– Я решил… приударить, – признался Сандро Галицкий, решительно отстраняя рэпера ПараDon’tozzа. – Нет, помощь мне тоже нужна, это все правда, и про кутузку, и про Селезнева, но сегодня… решил. Хотя я еще вчера решил, даже брату сказал, а сегодня…
– И что брат? – поинтересовалась Авдотья. – Одобрил?
– Что? – не понял Сандро.
– Идею за мной приударить.
– А… я не знаю.
Они помолчали, стоя в полутемной передней, а потом Авдотья Андреевна стала медленно разуваться.
– История такая, – сказала она и посмотрела Сандро в лицо. – Вы мне не нравитесь. Вот совсем. Пожалуй, если бы не ваш брат, я бы вас вчера не пустила на порог. Нет, я вас сразу узнала, конечно, но мне не нравится то, что вы делаете. Совсем. Вообще. Никак.
Рэперу ПараDon’tozzу сто лет никто не говорил ничего подобного. Он был звездой, звездищей, величиной!.. Его везде хотели и встречали воплями, завываниями, рыданиями – от восторга. Рэпер ПараDon’tozz оскорбился.
– При чем тут мой брат? – спросил он злобно.
Авдотья Андреевна пожала плечами.
– Он производит впечатление нормального человека. Проходите. Я сварю вам кофе, поговорим и закроем тему.
Он пошел за ней, как на веревке, хотя самым лучшим было бы немедленно уйти прочь, да еще дверью бабахнуть так, чтобы посыпалась штукатурка, забыть и не вспоминать никогда. Такое унижение!..
– Вы что, слушаете рэп? – начал Сандро, когда они вошли в кухню. – Вы разбираетесь?
– Да ничего я не разбираюсь, – морщась, отвечала Авдотья. – В чем там разбираться-то?! Ну, складываете вы рифмы, кто их только не складывает!.. Хотите сложу? – Она подумала секунду с кофейной чашкой в руке. – Я ждала от него подарков, но когда миновали арку, нам навстречу попалась цыганка в пышном юбочном торжестве. Он подал ей сухую руку, и она нагадала разлуку, и скитанья, и вечную муку в светом тающем божестве.
Сандро Галицкий злобно смотрел на нее.
– Еще хотите? – спросила она. – Я могу! Край березовый, край осинный, след звериный на чистом снегу! Может, ты и скрежещешь сипло, но прожить без тебя не могу!..
– Сипло? – переспросил Сандро.
– Что тут мудреного, объясните мне, – продолжала наступать Авдотья Андреевна. – Где тут искусство? В чем прикол?.. От чего все визжат и валятся в экстазе?
– Помните группу «Ласковый май»?
– Не помню.
– Была такая в конце восьмидесятых. Они тоже пели всякую ерунду, да еще под фанеру, а собирали стадионы. Мало ли кто ерунду поет!.. На меня вы за что взъелись?!
Авдотья коротко и быстро вздохнула.
– Присядьте, что вы торчите, как столб!..
Сандро посторонился, но остался стоять – дедушка Дадиани учил, что сидеть в присутствии женщины можно только в двух случаях: если у тебя отнялись ноги или если она угощает тебя обедом!.. Не все женщины стоили того, чтобы стоять в их присутствии, пожалуй, большинство не стоило, но эта!..
Эта стоила.
– Я взъелась, как вы изволите выражаться, потому что вы образованный человек. Я прочитала вашу биографию!.. Честное слово!.. Университет, красный диплом, затем, кажется, еще и Кембридж…
– Оксфорд.
– Ну, Оксфорд. И потом – вы взрослый! Можно даже сказать – пожилой! Вам сколько?
– Тридцать пять.
– Все это такая стыдоба, – вдруг заключила Авдотья. – Ладно, подростки, недоумки!.. А вы!..
– Рэп – это голос улиц, – заявил Сандро. – Это самовыражение. Социальный протест.
– Ну конечно! – язвительно согласилась хозяйка. – Вы за что бьетесь-то, ПараDon’tozz? За свободу черных кварталов? За равноправие выходцев с Ямайки? И какой у вас может быть социальный протест?! Вы благополучный московский мальчик! Ну, сейчас уже дяденька, конечно!..
Они помолчали. Кофе едва слышно шипел в кованой турке, лопались пузырьки, и пахло изумительно.
Вот тебе и развлечение, уныло подумал Сандро. Хотел приударить за понравившейся девушкой, а нарвался на моралитэ!..
– А почему вы решили, – вздохнул он, помолчав, – что я должен перед вами оправдываться?..
– Боже сохрани, я ничего такого не решала! Вы спросили, почему вы мне не нравитесь, я объяснила. Вы сытый, благополучный, ухоженный, дорогостоящий лгун. Вы лжете вашей аудитории, лжете на телевидении. Я не люблю вранья.
– На телевидении глупо говорить правду, это не исповедальня. Артисты вообще все врут, – сообщил Сандро. – Лоуренс Оливье только прикидывался Гамлетом, а на самом деле он ведь никакой не Гамлет…
