Старший брат выскочил на проезжую часть и вскинул руку. Через секунду рядом притормозило желтое такси. Ник полез в машину. Младший подбежал и стал дергать дверь с другой стороны.
– Не открывается! – огрызнулся водитель. – Не открывается она! Туда иди!
Ник не успел подвинуться, Сандро плюхнулся почти к нему на колени.
– Пробки, – сквозь зубы сказал Ник, – мы будем ехать два часа!
– Давай сначала ко мне, я своего водилу вызову. С ним быстрее. Он ездит, как на истребителе летает.
Ник не слушал.
Мать в жизненной системе координат обоих братьев была величиной… незыблемой, вне времени и вне любых жизненных течений. Все имели право стареть, хиреть, отставать от молодых, ничего не понимать в современности и не уметь пользоваться интернетом!.. Все имели право – кроме матери. Мать всегда была и оставалась лучше всех – она не старела или старела как-то так, что братья этого не замечали; она знала по именам всех модных блогеров, и они ее смешили или сердили; она посещала выступления сына, и у нее ни разу не дрогнуло лицо от вязкого, дрянного, неизобретательного мата, которым разговаривали рэперы, их друзья и подруги; она любила и пестовала свой сад, как истинная английская леди, и готовила, как самая настоящая грузинка; она носила джинсы, белые футболки и черные пиджаки, а на церемонию награждения Сандро или на защиту Нико наряжалась так, что к ней весь вечер по очереди приставали все мужчины, от аспиранта Олега и рэпера Сиплого до старенького Михаила Наумовича и поэта Андрея Дмитриевича Дементьева, который знал толк в интересных дамах!..
С ней никогда и ничего не может случиться. Она Нефертити – вечная и прекрасная. Ей не может быть… плохо!.. Она может сердиться, раздражаться и негодовать, но ей не может быть плохо! Она всю жизнь жила так, что всем вокруг казалось, что ей хорошо, лучше всех!..
Очень быстро таксист довез их до небоскребов. Заходили они через какую-то пожарную калитку, журналистов возле нее не было, никто их не задержал, и они без помех оказались то ли на сорок восьмом, то ли на пятьдесят четвертом этаже.
– Маргарита Степановна! – заорал Сандро с порога. До этого братья не проронили ни слова. – Данияр приехал?! Позвоните Глебову, скажите, что мы в Луцино! Пусть срочно найдет каких-нибудь врачей! Маргарита, вы слышите меня, вашу мать!..
– Ой, ты уже вернулся, да? – спросило возникшее из воздуха бело-рыжее существо с чупа-чупсом во рту. – Сандрик, ты вернулся? А это кто с тобой? Опять брат?
В гостиной показалась домработница, вид у нее был встревоженный.
– Каких врачей, Александр Михайлович? Зачем найти?
– Любых! – в лицо ей проорал Сандро. – Самых лучших!!! Где Данияр?!
– Я здесь, Сандро.
– Поехали, быстро!.. Что ты тут торчишь, твою мать, ты давно должен быть в машине!
Неторопливый и по-восточному уважительный водитель не удивился, вид у него был такой, словно ничего не происходит.
– Какую машину брать?
– Да положить какую, лишь бы быстрей ехала!.. Глебову скажите, чтобы шмотки свои забрал, а нам прислал нашу одежду и документы, – продолжал Сандро, сдирая пальто. – Ник, пошли!
– Я с вами! – тут же встряло существо с чупа-чупсом. – Вы кататься, да?..
На него никто не обратил внимания.
– Внизу журналисты, Сандро, – предупредил, вываливаясь из соседней комнаты, рэпер Сиплый. – Их там до мамы. Осада, блин!..
И, задрав майку, почесал волосатый живот.
Сандро застонал.
– Можно в переход на восьмом этаже и через тот дом, – предложил водитель Данияр неторопливо. – Машину я подгоню.
Через несколько минут они уже летели на все мигающие «зеленые», по обочинам и «сплошным».
Ник понимал, что должен позвонить и спросить, что там происходит в Луцино.
И не мог.
Пока еще он не позвонил, есть… надежда. Если он позвонит, и ему скажут все как есть, надежды больше не будет.
Оказывается, больше всего на свете Ник боялся не бухгалтерии, новой версии Windows, Ирины из международного отдела и блокирования банковских счетов. Оказывается, больше всего на свете он боялся, что жизнь изменится – непоправимо и навсегда.
Он не хотел таких изменений!
Неожиданно оказалось, что жизнь его была прекрасна!..
– Ты подожди, – сказал кто-то рядом с ним, и Ник открыл глаза. – Может, ничего.
Галицкий повернул голову.
Рядом с ним на заднем сиденье покачивалось существо с чупа-чупсом во рту.
Ник сначала потерял дар речи, а потом обрел.
– Ты кто?!
– Я Лиса, – обиделось существо. – Я девочка. Ты что, забыл?!
Ник глубоко вдохнул. Потом еще раз глубоко вдохнул и с силой выдохнул.
– Сандро, – сказал он в сторону переднего пассажирского кресла. – Зачем ты потащил ее с собой?!..
Никакого ответа. Данияр летел, как на крыльях, Сандро сидел, вцепившись в торпедо.
– Никто меня не тащил, – обиделась Лиса. – Я сама поехала. Все пошли, и я пошла. Через переход на восьмом этаже. А что такое-то? Это запрещено конституцией?..
– Сандро!..
Брат мельком оглянулся, скользнул взглядом по Лисе и промолчал.
– Зачем ты потащил ее с собой, я тебя спрашиваю?!
– Я не тащил. Сейчас съезжай на МКАД, быстрей будет. Слышь, Данияр?
– Я тебя уважаю, Сандро, – очень вежливо отозвался водитель, – но как ехать, мне лучше знать!
– Сказал, на МКАД съезжай!..
– Все равно Данияр не послушается, – заметила Лиса, вынула изо рта чупа-чупс, от которого осталась палочка с крохотным шариком неопределенного цвета на конце, осмотрела его и опять сунула в рот, – он все равно по-своему поедет! Он всегда так делает.
– Сандро, ее нужно высадить у метро! Где здесь метро?
– А что, тебе места в машине жалко, что ли?! – взвилась Лиса. – Я сижу тихо, никому не мешаю, нет, он меня высадить хочет! А я не выйду!..
– Метро мы давно проехали, – сообщил водитель, поймав в зеркале заднего вида взгляд Нико. – Если прикажете, я потом девочку в город мигом отвезу.
– Я не поеду, сказано, – отрезала Лиса и стала тыкать во все подряд кнопки на широкой кожаной панели, разделявшей их с Ником места. В этой машине все было устроено не так, как в других, обыкновенных, машинах. В салоне грянул рэп, потом зажегся свет, потом спинки кресел стали медленно и величественно отклоняться, превращая сиденья в полноценные диваны, затем включилось массажное устройство, а подголовник стал нагибаться вперед, угрожая снести Нику голову.
– Что происходит?! – заорал Ник, двигая шеей. – Не трогай тут ничего, ничего не трогай!..
