Эта идея привела в ужас как Сашу, так и Марину.
– Тетя!!
– Зачем?!
– Надо поставить Колю в известность, что моим наследником он не будет никогда. Я Коле так и заявлю: в случае, если моей наследницей по какой-то причине не сможет стать Марина, наследником становишься ты, Саша.
– Это… Это…
Саша не находил слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства. И гордость, что тетушка остановила свой выбор именно на нем. И смущение, а справится ли? И тревога, ведь как ни крути, а если борьба за тетушкино наследство ведется с применением таких грязных методов, то и он автоматически тоже может оказаться под ударом.
И пока Саша глотал ртом воздух, пытаясь подобрать для ответа достойные слова, они нашлись у его мамы.
– Тетя, и как вы себе это представляете? – с возмущением воскликнула она. – Двадцать пять лет мы человека не видели, а теперь появляемся и заявляем, не жди, Коля, никакого наследства тебе не будет! Обломись!
– Да, пожалуй, это и впрямь будет выглядеть слишком грубо, – согласилась Елизафета Федоровна. – Но как же тогда поступить? Сообщить-то ведь надо.
– Надо.
– Я не хочу, чтобы покушения на меня повторились.
И тетя Фета внимательно взглянула на Сашу:
– Говоришь, Коля остепенился и совершенно завязал со своим преступным прошлым?
– Да.
– И не пьет?
– Ему некогда. Теперь он работает.
Саша хотел прибавить, что со Светланой особенно не забалуешь, но не стал. И так было ясно, что произошедшие перемены в дяде Коле – это целиком и полностью заслуга Светланы и ее твердой руки.
– Значит, работает, содержит семью, дочка взрослая… А что, если я скажу Коле, что не держу на него зла. И что я по завещанию даже планирую оставить ему небольшую сумму… Ну, скажем, тысяч сто. Или сто пятьдесят. Что скажете?
– Сто пятьдесят тысяч и… и все?
– Ну да. Могу еще вещицу какую-нибудь на память презентовать. Ну, скажем, вот эту картину.
И тетушка Фета ткнула пальцем в пейзаж, который висел у нее на стене. Был он в тяжелой старинной золоченой раме. И на нем были изображены столетние дубы, бросавшие мрачную тень на полянку, на которой под присмотром одетого в какие-то ветхие тряпочки пастуха паслось несколько маленьких барашков. Кое-где через листву проглядывали солнечные лучи, которые немного скрашивали сюжет.
– Это будет только справедливо так поступить, – произнесла тетушка Фета. – Ведь эта картина досталась мне от Гали, а ей – от ее академика.
– А кто автор?
– Ах, да не знаю я! Какая-нибудь любительская мазня, – отмахнулась тетушка. – Галя сбагрила пейзаж мне, потому что ей он никогда не нравился, она находила его слишком мрачным. Я тоже держала его исключительно как память о сестре. Это ее подарок. Но с другой стороны, когда-то эта вещь принадлежала родному отцу Коли. И когда я умру… будет правильно, если вещь вернется к своему законному владельцу. Теперь Коля остепенился, он уже не пропьет и не продаст картину, чтобы пуститься в загул, верно я понимаю?
Саша заверил, что все верно. И тетушка повеселела еще больше.
– Решено окончательно. Завещаю Кольке эту картину и сто пятьдесят тысяч. Пусть знает про мои планы. Пусть знает, что больше ему с меня ничего не получить. Но в то же время сто пятьдесят тысяч – это очень хорошее утешение.
– Тысяч триста или пятьсот было бы лучше, – подсказал Саша, но тетушка сделала вид, будто бы не слышит.
А потом произнесла:
– Кто не имеет ничего, должен быть рад и этому!
И так как тетя не умела ничего откладывать в долгий ящик, она тут же позвонила в библиотеку, раздобыла там телефон Кати, позвонила девушке и потребовала, чтобы та передала трубку своему отцу. И когда дядя Коля подошел, тетушка выдала ему всю информацию целиком. Она хочет примириться с Колей. Она его прощает. И чтобы у Коли осталась о ней хорошая память, упомянет его в своем завещании.
В последний момент у тетушки проснулась совесть, и она назвала сумму в двести пятьдесят тысяч, что было, конечно, лучше, чем сто пятьдесят, но все-таки гораздо хуже, чем полмиллиона. Саша по предварительным прикидкам мог сказать, что состояние тетушки приближается к сотне миллионов, не считая постоянных доходов, идущих с ее просветительского центра. Но даже если отбросить эту весьма существенную часть наследства и оставить одну недвижимость и счета в банках, все равно получалась очень приличная сумма. И если дядя Коля хотя бы примерно догадывается о размерах тетушкиного состояния, его неизбежно обидит ее скупость в отношении него.
Но оказалось, что дядя Коля не знал и не догадывался. Звонок тети Феты он воспринял с бурной радостью. Долго и много изъяснялся ей в любви, каялся, каким был дураком, просил прощения, так что тетушка даже расчувствовалась и пообещала, что сумму может и еще увеличить раза в два. Но тут дядя Коля заявил, что ему от дорогой тетушки вообще ничего не надо, что он любит ее без всякой корысти и пусть она живет еще сто лет или даже двести.
– Мы с женой в средствах не нуждаемся. Оба работаем.
– Не обижайся, Коля, но хочу, чтобы ты знал. Основную сумму наследства я оставляю своей Марине.
– Правильно. Чего обижаться? Маринка – она же ваша кровная. А я что? Чужая кровь. Но вы не думайте, эти ваши деньжата пригодятся. Мне о дочке заботиться надо. Девчонка у меня молодец. Она тоже даром свой хлеб не ест.
Тетя Фета твердила свое:
– А если Марина не сможет быть наследницей, следующий в очереди ее сын.
Но и эта информация была оставлена Колей без внимания.
– А у меня дочка скоро диплом получит, – похвастался он. – Вообще отлично заживем. А если в этом году замуж выйдет, мы и без твоих денег, тетушка, будем полностью в шоколаде.
Последняя фраза сильно заинтересовала Сашу, но была оставлена совершенно без внимания тетушкой. Она попрощалась с Колей, пообещала, что будет еще звонить. И повернула довольное лицо к племяннице и внуку:
– Ну что? Ловко я справилась? Саша, снимай пейзаж со стены. Я заверну его, чтобы передать Коле.
И, заворачивая картину в оберточную бумагу, которую разыскала Марина, тетушка Фета радовалась словно дитя:
– Вот мы и добились, чего хотели. Теперь Коля не таит на меня зла. И на деньги мои он тоже не зарится.
– Он – возможно. Но его жена? Дочка?
– Уверена, Коля уже рассказал своей жене и дочке, на какую сумму они могут рассчитывать в случае моей смерти. Вряд ли эти деньги их всерьез заинтересуют. Глупо садиться в тюрьму из-за каких-то нескольких сотен, когда у них у самих дела идут неплохо.
Тетушка была довольна. А вот у Саши на душе стало тяжело. Тетушка считала, что проблема решена. Но так ли это? И похоже, что за тетушкино наследство развязана нешуточная война. И они с мамой оказались в самом ее эпицентре. И самое главное, что не давало сейчас Саше покоя, – как он посмел заподозрить Катюшу. Не может девушка с такими чудесными синими глазами оказаться преступницей. А Саша сгоряча нагородил перед Елизафетой Федоровной таких торосов, что за ними было уже и не рассмотреть правды.
