– Не знаю, как ты это воспримешь, – начала она, – но, думаю, я должна тебе признаться…
Я упрямо молчала. Какая разница, в чем она хочет признаться? Она меня предала! Пусть валит к черту!
Но следующие ее слова взрывом прогремели у меня в ушах.
– Мне нравится Джереми!
Голос ее, казалось, эхом отразился от каменных стен и скакал по гаражу туда-сюда, как резиновый мяч.
Неудачная метафора. Извините. Я была потрясена. Просто в шоке.
Рука моя застыла над коробкой с надписью «всякие мелочи». Я медленно повернулась к Миа:
– Ч-что ты сказала?
– Мне нравится Джереми, – повторила она спокойно и решительно, не отводя глаз.
– Да ты издеваешься!
– Нет. Извини, но он правда мне нравится. Что-то такое в нем есть.
– «Что-то такое»? – словно выплюнула я. – Например, то, что его интересую я? Если бы не это, ты на него и не взглянула бы, верно?
Она молчала.
– У тебя уже есть Глен! – не в силах больше сдерживаться, выкрикнула я. – Тебе что, мало?
Миа пожала плечами. Серьезно, я готова была ее придушить!
Чувствуя, что еще мгновение, и скажу или сделаю что-нибудь такое, о чем буду жалеть всю оставшуюся жизнь, я затрясла головой и вытянула руку, словно отталкивая ее.
– Замолчи! Замолчи! Не хочу тебя слушать!
С этими словами я развернулась и выбежала из гаража.
На следующий день, перед самыми танцами, сестра выкинула очередную свою штуку: позвонила Глену, сказала, что заболела и никуда не пойдет.
Так я поехала на танцы с двумя парнями: Джереми вел машину, а сзади сидел Глен, одинокий и несчастный, брошенный моей сестрой.
Глава одиннадцатая
Он держался молодцом. Я имею в виду Глена. Не ныл, не жаловался на Миа. Шутил и веселился вместе с нами: все тот же Глен, которого я полюбила – спокойный, сдержанный, уверенный в себе. Какой-то очень внутренне взрослый.
Уже в зале мы встретились с друзьями Джереми и Глена, и все расселись за столиком перед сценой. Я в этой компании была самой младшей, и вдруг мне пришло в голову: наверное, Миа не понравилось бы, что я тусуюсь с ее ровесниками. Но тут же я сказала себе: ну и что? Кого заботят два года разницы? В конце концов, все мы старшеклассники.
Джереми сел рядом и положил руку на спинку моего стула. Каждый раз, когда звучала какая-нибудь популярная мелодия, он приглашал меня танцевать.
Глен танцевал мало – больше наблюдал за танцующими; и скоро, к собственному удивлению, я поняла, что болтаю с ним легко и непринужденно, как раньше.
Джереми мне нравился – милый, внимательный, очень красивый; однако с Гленом было намного лучше. Мы понимали друг друга, словно были знакомы уже много лет. И почти во всем друг с другом соглашались.
Зазвучал последний хит R.Е.М., но Глен по-прежнему не вставал со своего места. Я повернулась к Джереми.
– Не возражаешь, если я с ним потанцую? Бедный Глен, похоже, все еще расстроен из-за Миа. Не хочу, чтобы он всю ночь так просидел.
– Конечно, развесели его! – благожелательно откликнулся Джереми.
Я положила руку Глену на плечо:
– Глен, не хочешь потанцевать?
– С удовольствием, – ответил он, вставая.
Играла быстрая, энергичная композиция; мы весело плясали в кругу друзей. Но вот музыка сменилась медленной – «Ты сегодня прекрасна» Эрика Клэптона, и Глен протянул мне руку.
– Потанцуй со мной, – предложил он.
В животе у меня забили крылышками сотни бабочек; стараясь не выдавать своего волнения, я шагнула к Глену.
Он обнял меня за талию и притянул к себе. Сердце билось так, что я едва дышала и мечтала лишь об одном – пусть это длится вечно!
– Как думаешь, Джереми возражать не будет? – спросил он, чуть отодвигаясь, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Думаю, не будет, – ответила я.
Глен бросил взгляд на наш столик. Джереми, наклонившись вперед, погрузился в оживленную беседу с еще одним парнем из нашей компании. Кажется, он не заметил, что мы вдвоем танцуем медленный танец, или, быть может, решил не замечать.
– Джереми отличный парень, – сказал Глен.
– Верно, – ответила я.
Больше мы о нем не говорили. Просто танцевали, и я остро чувствовала, что руки мои лежат у Глена на плечах, что, как бы невзначай скользнув ладонью вниз, я ощущаю под пальцами его крепкие мышцы.
При одной мысли об этом сердце мое забилось еще сильнее, и все же я осмелилась спросить:
– А как у тебя с Миа?
Он долго молчал. А когда заговорил, склонился к самому моему уху, и от его теплого дыхания по моему телу прошла ответная дрожь.
– Не знаю, как тебе сказать, Кейт, – проговорил он. – Но все яснее понимаю одно: я пригласил на танцы не ту девушку.
Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди, глаза заволоклись слезами счастья. Да! Вот что я больше всего на свете мечтала услышать! Он любит меня; он жалеет о том, что связался с Миа. Я даже не удивилась – в каком-то смысле я всегда знала, что так и будет. Мы созданы друг для друга, и он наконец это понял!
Музыка смолкла; мы отстранились друг от друга, но Глен по-прежнему держал меня за талию и неотрывно смотрел в глаза.
Тишина сменилась быстрой, заводной мелодией.
– Нам лучше вернуться, – сказала я, чувствуя, как дрожит у меня голос. Как дрожит все.
Остаток вечера мы почти не разговаривали ни друг с другом, ни с остальными. Тихо сидели на своих местах, лишь иногда обменивались глубокими, значительными взглядами.
Джереми, казалось, ничего не замечал: беззаботно болтал с парнями, а в конце вечера пригласил меня на последний медленный танец. Разумеется, я не могла отказать – я ведь пришла с ним. Но всякий раз, оглядываясь на наш столик, видела, что Глен не сводит с меня глаз.
Глава двенадцатая
Вернувшись домой, я долго лежала в постели без сна. Миа со мной не поздоровалась – даже не вышла из своей комнаты. Должно быть, дулась, что я поехала на танцы с Джереми. А чего она ждала? Что я просто уступлю, сдамся без боя?
Насколько я могла понять, она уже несколько дней за спиной у Глена кокетничала с Джереми. Может быть, он за это время расхотел идти на танцы со мной – просто неудобно было отказаться? Может быть, поэтому его не беспокоило, что я танцую с Гленом?
А если прямо сейчас Миа болтает с ним по телефону? Может, они придумывают, как бы ему поаккуратнее избавиться от меня и переключиться на мою сестру?
Что ж, если и так, меня это ни капельки не волновало. Джереми симпатичный парень; но в мою жизнь вернулся Глен – и о Джереми я больше не думала.
