– Черт! – проговорил Гэри. – Маску!
Я застыла в ужасе.
Элизабет поднялась на ноги и повернулась к парамедикам. Не знаю почему, но сейчас она напомнила мне разъяренного тигра в клетке.
– Это из-за инсульта, – проговорила Элизабет. – У нее зрачки разного размера, повышенное внутричерепное давление угнетает дыхание. Необходима интубация. Как вас зовут?
– Гэри.
Повинуясь ее кратким, уверенным командам, Гэри наклонился к сумке и начал рыться там в поисках интубационной трубки подходящего размера.
– А может быть, сначала перенесем ее в машину? – спросил второй.
– Вы с ума сошли? – рявкнула Элизабет. – Нельзя терять ни секунды! Скорее, черт возьми!
– Он новенький, – объяснил Гэри.
– Господи Иисусе! – Элизабет принялась ходить взад-вперед по тесному закутку под лестницей. В этот миг кардиомонитор пискнул, и ломаная линия на его экране сменилась прямой.
– Пульса нет! – воскликнул Гэри, проверив пульс.
– Начинайте реанимацию, – скомандовала Элизабет младшему парамедику.
Тот склонился над бабулей и начал ритмично надавливать ей на грудь.
– Скорее! – поторопила Элизабет Гэри, который готовился к интубации.
– Мэм, я и так стараюсь как могу! – огрызнулся он.
– Извините. – Я чувствовала, что она еле сдерживается, чтобы не накричать на него.
– Эпинефрин у вас есть? – спросила Элизабет. – И атропин?
– Есть, – ответил Гэри. Он уже вставил бабуле в рот интубационную трубку и теперь старался пропихнуть ее в горло. Даже я видела, что у него не получается.
– Застряла! – проговорил он наконец, вытаскивая трубку и пытаясь вставить ее еще раз.
– Дайте-ка я. – Невысокая хрупкая Элизабет отодвинула его плечом и сама присела рядом с бабулей.
– Вы врач? – спросил он.
– Нет.
Я с изумлением смотрела, как умело, с ловкостью, выдающей большой опыт, Элизабет проводит интубацию, а затем приказывает Гэри поставить капельницу.
– Введите миллиграмм эпинефрина и приготовьте столько же атропина, – распорядилась она. – Быстрее!
Гэри ввел в капельницу лекарство. Другой парамедик тем временем продолжал искусственное дыхание.
Вдвоем они подняли бабулю на каталку.
– Не дышит! – проговорил тот, что помоложе. По голосу чувствовалось, что он готов сдаться.
Элизабет выхватила у Гэри стетоскоп и приложила к бабулиной груди.
– Признаков пневмоторакса нет. Яремные вены не вздуты. Давайте я. – Элизабет сменила парамедика: она шла рядом с каталкой и делала искусственное дыхание, пока бабулю быстро, почти бегом, везли на улицу.
Я вышла за ними; в голове у меня мутилось, я уже плохо понимала, что происходит. Ледяной декабрьский ветер, мгновенно забравшийся под свитер, и метель, пощечиной хлестнувшая по лицу, привели меня в чувство.
«Откуда Элизабет все это умеет?»
– Я поеду с ней в «Скорой», – бросила мне через плечо Элизабет. – Возьми мою машину и поезжай за нами. Ключи в сумке, сумка в прихожей. Беги!
Я бросилась в дом, натянула куртку, быстро нашла ключи и снова поспешила на улицу.
Бабуля была уже в машине. Молодой парамедик захлопнул за ней двери и поспешил вперед, на место водителя. Я с облегчением увидела, что поведет он – Гэри и Элизабет останутся с бабулей. Похоже, Элизабет единственная здесь знала, что делать.
Но прежде нужно пробиться через метель. В хорошую погоду путь от нашего дома до больницы занимает полчаса. Сколько выйдет сейчас?
Глава шестидесятая
Элизабет удалось вернуть бабулю к жизни вскоре после того, как они выехали на шоссе. Но узнала я об этом лишь позже, в больнице. Весь долгий, бесконечно долгий путь сквозь снегопад мне пришлось проехать в мучительной неизвестности, до боли в пальцах сжимая руль, смаргивая слезы с глаз.
Я не могла не думать о том, как Элизабет оттолкнула старшего из парамедиков и сама сделала интубацию – быстро и ловко, словно опытный врач.
В этот миг я поняла: Элизабет – не обычная сиделка. Она что-то от нас скрывает.
Уже в больнице мне сказали, что бабуля жива. Навстречу нам выбежал Райан вместе с медсестрой, и бабушку на каталке поспешно вкатили в смотровую.
Несколько минут спустя томография мозга показала, что Элизабет не ошиблась в диагнозе. Потерять сознание и упасть с лестницы бабулю заставило обширное кровоизлияние в мозг.
Кроме того, при падении она сломала себе запястье и обе ноги: одну в лодыжке, другую в бедре.
На запястье и лодыжку врачи наложили гипс той же ночью, а вот лечение перелома шейки бедра пришлось отложить.
Райан был с бабулей, Элизабет вместе с парамедиками скрылась где-то в служебных помещениях. Я сидела в комнате ожидания, не зная, чем себя занять и куда деваться от беспокойства.
Наконец на пороге приемного отделения появилась Элизабет; я видела, как она жмет руку Гэри и благодарит его за все.
Она шла ко мне, а я смотрела на нее так, словно видела впервые. Кто она? Уж точно не та, за кого мы все ее принимали! Я не понимала, почему она скрывала от нас свои знания, но была бесконечно благодарна за то, что она помогла спасти бабулю. Ясно было: если бы не она, бабушка бы не выжила.
Я поднялась ей навстречу.
– Не вставай, пожалуйста, – проговорила Элизабет, подходя ко мне.
Я не знала, что сказать. Все это было непостижимо; к тому же перед глазами у меня еще стояла ужасная картина – бабуля, падающая с лестницы вниз головой.
Элизабет успокаивающе погладила меня по спине.
– Хорошо, что ты была с ней, когда это случилось.
– Думаешь? – горько откликнулась я. – Вот уж вряд ли! Я стояла совсем рядом, а она… она просто упала вперед. Я не успела ее подхватить, остановить. Ничего не могла сделать. Ты не представляешь, какой это был ужас!
– Ты ни в чем не виновата, – ответила Элизабет. – Глэдис перенесла обширный инсульт. Если бы она и не упала, в любом случае сейчас была бы в коме.
Я кивнула, сдерживая слезы, и снова села. Вокруг нас сновали люди; голос из громкоговорителя попросил мистера Киркмена подойти к сестринскому посту на третьем этаже.
– Откуда ты знала, как ей помочь? – спросила я. – Ты не простая сиделка, верно?
Элизабет вздохнула, провела рукой по волосам.
– Раньше я была парамедиком. В другой жизни.
– Что значит «в другой жизни»?
Она долго молчала, глядя вниз, на свои руки, сложенные на коленях.
– Ты знаешь, что я была замужем…
