«Ты все сделала правильно», – прошептал какой-то голос в моей голове. Внутренний голос? Совесть? Или я прочла мысли этой женщины? Что, если беременные обладают какой-то особой связью друг с другом? Или я просто схожу с ума?
Я выбежала из больницы, не дожидаясь маму. Уже от Миа она узнала, что я передумала. Они задержались, чтобы объясниться в регистратуре; я ждала снаружи, у запертой машины, на освещенной ярким солнцем автостоянке.
Позже Миа пересказала мне разговор с мамой. Никогда не забуду, что она сделала для меня в тот день – как избавила от этого испытания.
Миа сказала ясно и четко: я решилась, своего решения я не изменю, если мама с папой начнут на меня давить или ругать – потеряют меня навсегда и никогда не увидят будущих внуков.
В тот день она стала моей опорой, моей защитницей. И лучшим другом.
Подойдя к машине, мама сказала только:
– Что ж, значит, придется нам придумать что-нибудь еще.
Я молча села в автомобиль. Что тут можно «придумать», я не представляла и знала лишь одно: мне нужно срочно увидеться с Гленом.
Глава двадцать первая
Едва мы добрались до дома, я вскочила на велосипед и поехала в школу. Занятия в баскетбольной секции уже закончились, но ребята еще не разошлись: сидели на скамье, а тренер что-то им внушал.
Едва они освободились, Глен заметил меня и трусцой побежал к дверям зала, где я ждала. Он взмок, волосы были влажными от пота, белая футболка липла к телу.
– Не ожидал увидеть тебя здесь, – сказал он. – Как ты?
– Отлично. Лучше не бывает! – ответила я и, прижавшись к его плечу, засмеялась и заплакала разом.
– Что случилось? – в недоумении спросил Глен.
– Я не смогла, – объяснила я. Все-таки я скорее плакала, но это были счастливые слезы; да, счастливые, хоть я и содрогалась от ужаса, пытаясь представить себе, какое будущее нас ждет. – Представляю, как разозлится папа, когда узнает! Даже не представляю, что сделает. Что, если в самом деле решит переехать? Но я не смогу жить без тебя!
Глен бросил рюкзак и крепко меня обнял. От него исходил чистый, свежий запах сильного молодого тела; прижавшись губами к его щеке, я ощутила соленый вкус пота.
– Все будет хорошо, – прошептал он.
– Ты на меня не сердишься?
Быть может, он предпочел бы аборт, думала я. Теперь я создала кучу проблем не только себе, но и ему.
Глен слегка отстранился, чтобы взглянуть мне в глаза.
– На тебя? Что ты, конечно нет! Сержусь на самого себя за то, что не смог быть там с тобой. И на твоих родителей – за то, что едва нас не продавили. В глубине души я знал, что это неправильно. Что всегда буду об этом жалеть.
– И я! Но что же нам теперь делать?
– Мы все преодолеем, – ответил он. – Обещаю. Мы поженимся, будем жить долго и счастливо и умрем в один день!
– Уверен?
Он сжал мое лицо в ладонях и крепко поцеловал в губы.
– Никогда и ни в чем я не был так уверен!
Тогда я ему поверила.
Глава двадцать вторая
Хотела бы я сказать вам, что через несколько недель мы поженились, а потом жили долго и счастливо, но судьба оказалась не так добра.
Для начала отец отказался дать разрешение на брак. Ответил, что мне придется дождаться восемнадцатилетия. Много лет спустя я узнала: в случае беременности несовершеннолетняя может вступить в брак и без согласия родителей. Но тогда мне, наивной девчонке, и в голову не пришло проверять слова отца.
Папа сказал, что мне придется уехать в Бостон к его сестре, там провести все девять месяцев, там же и родить, чтобы никто не знал о моем позоре. Ребенка отдать на усыновление. С последним я не могла согласиться – по крайней мере, пока не могла, – однако мы пришли к компромиссу. Пока ничего решать не будем, но я очень серьезно подумаю над его желанием. К тому времени как живот начал округляться, я и сама пришла к мысли, что это, пожалуй, самое лучшее решение.
Видите ли, я очень старалась не быть эгоисткой. Думать прежде всего о ребенке. А ребенку ведь лучше расти с родителями, которые хотя бы школу окончили, верно?
Порой я фантазировала о том, как моего ребенка усыновит какая-нибудь богатая бостонская семья из тех, чьи дети учатся в колледжах Лиги плюща. Тех, что плавают на собственных яхтах, проводят лето на побережье Новой Шотландии и участвуют в Честерских гонках. Быть может, у моего ребенка будет то, чего никогда не было у меня?
Конечно, деньги – далеко не все; это я понимала. Что ж, и среди добропорядочных семей из среднего класса немало таких, кто не может иметь детей. Может, все дело в этом? Для того я и забеременела, чтобы подарить счастье какой-нибудь несчастной, уже отчаявшейся бездетной женщине?
Я часто задавалась этими вопросами. Спрашивала себя, почему это случилось со мной. Должна же быть какая-то причина! В моей жизни словно бомба взорвалась, все перевернулось вверх дном – это не могло произойти просто так.
Поймите правильно: на самом деле я очень хотела оставить ребенка себе. Больше всего на свете! Каждую неделю покупала лотерейные билеты, отчаянно надеясь выиграть джекпот. Получу кучу денег, куплю миленький домик с белым штакетником, и Глену не придется надрываться в магазине, чтобы заработать нам на жизнь. Он поступит в колледж. А через несколько лет, когда он получит диплом, а дочка сможет пойти в детский сад, получу образование и я…
Представляю, как вы сейчас качаете головами! Что поделать, я всегда была мечтательницей. И каждый вечер, глядя на звезды, загадывала лишь одно желание: пусть у моей будущей дочки будет хорошая жизнь! Какой будет эта «хорошая жизнь», я представляла себе смутно и никаких условий судьбе не ставила. Просто желала: пусть она растет в любви и заботе, пусть у нее все будет хорошо.
Но будущее оказалось совсем не так радужно.
Глава двадцать третья
Отказавшись разрешить нам брак, отец, должно быть, надеялся, что со временем я соглашусь с его доводами, отдам ребенка на усыновление и все у нас пойдет по-старому.
Но я не хотела давать поспешных обещаний, так что мы заключили договор. Если я уеду к его сестре и спокойно пробуду у нее до родов, то после – что бы ни решилось с усыновлением – он разрешит нам с Гленом пожениться. К моему удивлению, папа согласился, почти не споря.
Итак, я отправилась в Бостон. «В монастырь», невесело пошутил Глен. В самом деле, чувствовалось во всем этом что-то средневековое.
Честно говоря, я не жалела, что покидаю Бар-Харбор. Быть в центре внимания, становиться мишенью для местных сплетников вовсе не хотелось. Невыносимо тяжело было лишь расставаться с Гленом.
Что ж, по крайней мере в одном я соглашалась с отцом: пока ребенок не появится на свет, лучше держать все в тайне.
