Из последних сил Жаккетта и женщина вбежали в спасительный кабачок.
«Это же «Жирная Хавронья“!» – вяло удивилась Жаккетта, пытаясь отдышаться и прогнать режущую боль из груди. – «С Жирного тупика попали в «Жирную Хавронью“! Дела… А, может, тут нас еще быстрее обдерут, чем в тупике… А!.. Больше не побегу, пусть грабят!»
Она скинула замучивший ее во время бега капюшон и левой рукой с наслаждением принялась убирать с потного лба прилипшие прядки волос. Правую все еще держала женщина, которая привалилась к стене и, полусогнувшись, заходилась свистящими вздохами.
– Лопни мои глаза! Жаккетта! Ты что здесь делаешь?! – раздался над головами сидящих голос Большого Пьера.
Теперь уже Жаккетта поволокла еле переставляющую ноги женщину к столу, где в гордом одиночестве сидел Большой Пьер.
– Здрасьте–пожалуйста! Ты чего это с кнутом в руке по улицам в такую пору носишься? В лошадку и кучера играли? – веселым тоном Большой Пьер скрывал свою встревоженность загнанным видом Жаккетты.
Понимая ее состояние, он протянул ей кувшин.
Женщина, наконец, отпустила запястье Жаккетты. И Жаккетта принялась тушить полыхающий в горле пожар. В кувшине оказалось совсем неплохое вино, явно не из той бочки дрянного пойла, что глушили остальные посетители кабачка.
Честно отпив только половину, Жаккетта отдала кувшин женщине, рухнула на табурет рядом с Большим Пьером, и, не сводя тревожного взгляда с входа, принялась рассказывать:
– Меня госпожа Жанна за своими сережками к ювелиру в Жирный Тупик послала. Я, сдуру, одна и пошла. А как только из лавки вышла, так какой–то оборванец чуть не прирезал, за здорово живешь! Кнутом–то я его отогнала, так он за дружками кинулся. Еле мы убежали. Они, наверное, где–нибудь поблизости затаились. Я так неслась, что у меня коленки трясутся от усталости. Что делать будем, Большой Пьер?!
– Не бойтесь, сейчас домой пойдем! При мне они не посмеют показаться! – старый воин довольно погладил рукоять клинка. – А подружка твоя кто?
Женщина уже отдышалась, выпила кувшин до дна и тоже откинула капюшон, внимательно глядя на Жаккетту.
Жаккетта оторвалась от слежения за входом и глянула на невольную попутчицу. Ужас почище недавнего приморозил ее к табурету.
Это была колдунья Мефрэ собственной персоной.
* * *
Сначала Жаккетта хотела завизжать, чтобы Большой Пьер прогнал ведьму прочь, но некстати вспомнила, что, как ни крути, а колдунья спасла ей жизнь – ведь пока она, Жаккетта, копошилась бы у выхода из Жирного Тупичка, переживая после нападения, нищий бы вернулся с подмогой и никакой хлыст не помешал бы им перерезать Жаккетте горло.
Поэтому она хрипло выдавила:
– Это наша соседка, тоже из лавки шла…
– Госпожа Андриё! – церемонно представилась Мефрэ и опять накинула капюшон.
* * *
Под надежной охраной Большого Пьера они беспрепятственно покинули кабачок и пошли домой. Но Жаккетте все время казалось, что из подворотни в подворотню за ними крадутся три темные тени, и она постоянно оглядывалась.
А только она переводила взгляд на спокойно идущего Большого Пьера, то видела шагающую по другую сторону от него колдунью, и сразу вспоминала слова Аньес: «Бегает по крышам черной кошкой и людей в зверей обращает!»
Мефрэ тоже изредка поглядывала на нее и, как тогда, во время визитов за любовным зельем, чуть презрительно улыбалась.
На последнем перекресте перед Аквитанским отелем она остановилась и сказала:
– Спасибо за охрану, здесь я уже одна дойду.
Жаккетта очень обрадовалась, что проклятая ведьма оставит их в покое, но с громадным удивлением услышала собственный голос:
– Еще чего! Прирежут у самого дома – и все дела! Мы Вас лучше до калитки доведем!
И совершенно несчастная от своих же слов, первой обреченно пошла к дому колдуньи.
Часть третья. ИНКВИЗИЦИЯ
ГЛАВА I
Жаккетта с Абдуллой сиротливо стояли в шумном порту Нанта, втиснувшись в узкое пространство между крепостной стеной и деревянной башней подъемного крана.
Уже в третий раз они приходили сюда в надежде, что подвернется какая–нибудь оказия и нубиец, наконец, сможет покинуть Французские земли.
Первые два похода оказались неудачными, несмотря на то, что у причала стояло несколько венецианских и генуэзских кораблей, вполне пригодных, чтобы подбросить Абдуллу к североафриканскому побережью.
Но, глядя на лощеные лица купцов с хитрыми глазами, Жаккетта никак не могла отделаться от мысли, что нубиец, попав на любой из этих кораблей, очень быстро опять превратится в живой товар.
С каждым днем Абдулла становился все грустней. Сегодня он уже не верил в удачу.
– Но тогда я вообще не никогда не уплыву! – говорил он, притулившись к холодной стене и мрачно глядя из–за их укрытия на колыхающую мусор воду. – Где взять другой лицо? Весь купец такой!
– У этих рожи скользкие! – стояла на своем Жаккетта. – Опять в клетку захотел? Я тебя на первый попавшийся корабль не пущу, и не думай! Пока Дева Мария не скажет мне, что можно. И отлепись от стены – Ришарово блио
[36] попачкаешь! Как маленький, ей Богу!
Последние фразы Жаккетты объяснялись следующим образом:
Явиться в порт в женском платье Абдулла не мог, и Жаккетте пришлось ломать голову, где же достать мужскую одежду. На ее удачу, отношения между Ришаром и Аньес потеплели настолько, что однажды Жаккетта застала подругу убирающей узелок с попачканной одеждой конюха в свою корзинку для грязного белья.
– Постираю Ришару!.. – скромно объяснила Аньес, опуская глаза и розовея до ушей. – А то он, бедный, та–акой одинокий… Даже позаботится о нем некому!..
И в конечном итоге, к проблемам Жаккетты прибавилась еще одна головная боль: как пристроить нубийца на корабль, но одежду конюха в прежнем виде вернуть обратно, пока ужасная кража не обнаружилась.
Поэтому Жаккетта отогнала Абдуллу от стены и принялась чистить испачканный рукав.
* * *
Вчера в Нант пришел еще один торговый корабль, вот почему они и оказались в порту при первой же возможности.
Но тут Жаккетта с Абдуллой чуть не столкнулись нос к носу с герцогом и Жанной, которых приглашал именно на этот корабль разодетый купец.
От очень нежелательной встречи их спасла толчея на причале, а затем они укрылись за старым подъемным краном.
Кран представлял собой высокий дощатый сарай с выброшенной в сторону воды «рукой», с конца которой свисали прочные подъемные канаты. Большое ступенчатое колесо (очень похожее на те, с помощью которых черпают воду в колодцах) приводили в ход несколько человек, ступая внутри него. Кран позволял бочкам и тюкам перемещаться с палуб и из трюмов прямо на причал порта, минуя потные спины грузчиков. Крану было больше ста лет, но прекращать работу он не собирался.
