– Ту чудной! Я враг. Я – чужая вера. Я – другой кожа. Зачем для тебя беда? – нубиец с непониманием и жалостью глядел на девушку.
– Дева Мария велела! – чуть гордясь собой и своей миссией, сообщила Жаккетта. – Сам ты чудик! Его спасают и он же недоволен! Ну пока, до вечера.
Уходя, она внимательно осмотрела клетку со всех сторон и убедилась, что та сделана на совесть.
* * *
В замке дела шли своим чередом. Понемногу паковались вещи, на конюшне тщательно готовили экипажи к долгому путешествию.
Теперь, утром возвратясь из кузницы, Жаккетта отмывалась в прачечной и спешила наверх, где под строгим руководством мессира Марчелло укладывала волосы госпоже Изабелле, госпоже Жанне и госпоже Беатрисе.
Дамы млели от удовольствия, видя какие чудесные прически возникают на их головах под ловкими руками Жаккетты. А камеристки во все глаза наблюдали, на кого чаще бросает взгляды мессир Марчелло: на баронессу или свою ученицу.
Прошла уже неделя, а Жаккетта никак не могла придумать, как же ей вызволить бедолагу из клетки. Перед глазами маячила картина, как она, обливаясь потом, пилит громадной пилой прутья решетки или дужку замка. Но где взять такую пилу и долго ли ей придется пилить… – Жаккетта не знала.
Она набралась смелости и сходила в замковую кузницу, благо сломался замок ее сундучка. Увидев там, как долго перепиливал мальчишка–ученик тонюсенький пруток, Жаккетта расстроилась.
«Нет, это не то!» – решила она. – «Хоть я, хоть сам нубиец – провозимся до Рождества. А ему через неделю–другую уже брюхо вспорют и кишки выпустят. Ключ нужен!»
* * *
Проклятый ключ камнем сидел у Жаккетты в голове, когда она в очередной раз подходила к кузнице. На тропинке стоял Жерар с охапкой папоротника в руках.
– Привет, Жерар! – радостно поздоровалась она, но мысленно напомнила своей заступнице: «Святая Агнесса, огради и защити!»
– Приветик! – расплылся тот в улыбке. – Пошли, я как раз козлу продовольствие несу.
– Я чего ты? – полюбопытствовала Жаккетта.
– Да я же новенький, да чужой вдобавок. Вот и валят мне на плечи всякую дрянь. Козлу папоротник таскать, орешки убирать… – он показал большое кольцо, где болталось два ключа.
– И за нубийцем орешки убираешь? – хихикнула в рукав Жаккетта.
– Ну да, ты меня уже совсем за человека не считаешь?! Загордилась там, в своем замке! Я его вывожу пару раз до кустов – и все дела!
– А он не сбежит?
– Зачем? С такой черной образиной ему податься некуда: в любой деревне за черта примут и сразу камнями забьют.
– Это хорошо. А то я всегда боюсь, что он вырвется. Все–таки он дьявол, чтобы вы там с кузнецом не говорили. Раз уж ты к козлу, то и булочки э т о м у отдай! Я тебя здесь подожду.
Жаккетта уселась на бревнышко у сарая и продолжала болтать с Жераром через открытую дверь.
– Ладно, я еще как–то к этой вони притерпелась, не так в нос шибает. А как в замок прихожу, так с мылом каждый раз отмываюсь. И платье меняю, как к госпоже Жанне в покои идти. Скоро, наверное, дырки на себе протру… Такая чистая теперь хожу – страсть!
– Да ну?! – несказанно удивился Жерар. – Каждый день два раза мыться – да это же все здоровье уйдет! А я вони и не чувствую уже. Притерпелся. Слушай, а нубиец–то толстеет на глазах!
– Еще бы! Знаешь, сколько яиц, сметаны, да сахару тетушка Франсуаза в тесто вбивает? Как на Пасху! Угостись булочкой – язык проглотишь! Меня бы так кормили!
– Ты сама, как булочка! Слушай, и вправду вкусно! Вот так всегда: всякую нехристь булками ублажают, а честный работяга серые лепешки ест!
– Но, зато, и распарывать тебя не будут!
– Это точно. – Жерар выставил Жаккетте пустую корзинку и занялся уборкой козлиной клетки.
– А чего болтают, – спросил он, сметая с сетки помет, – будто графини в дальние края намылились? Ой! Вот паскуда рогатая, бодается, сволочь!
– Ты его крести! – мудро советовала снаружи Жаккетта.
– Какое крести! Его надо крестом промеж рогов двинуть, тогда враз Святым Духом проникнется! – заорал разозленный наскоками козла Жерар.
– Не богохульствуй! – одернула его набожная Жаккетта. – Лучше вон палку возьми!
– Помоги, раз такая умная! – злился бывший кавалер, пытаясь добраться до дальнего угла клетки, где лежала солидная куча орешков, которую зловредный козел решил, почему–то, защищать до последнего.
– Еще чего! Чтобы я к дьяволу подошла! Твой кузнец с ним целуется, пусть он и подходит! – отрезала Жаккетта.
Нубиец равнодушно лежал в своей клетке, меланхолично жевал осточертевшие булочки и в перепалку не встревал.
Наконец Жерар отбил у рогатого его драгоценный навоз и с облегчением закрыл клетку.
– Легче с быком управиться! – вздохнул он и поплелся к выгребной яме.
Вывалив содержимое ведра, он уже куда более веселый вернулся к скучающей на бревнышке Жаккетте.
– А чего сарай без замка? – спросила она, нехотя вставая. – Вдруг сопрут что?
– А что тут красть? – удивился Жерар. – Только козел, да чернокожий заперты. Кому такое хозяйство нужно? Пошли, провожу. Только ключи повешаю.
Они дошли до кузницы, и Жаккетта увидела, как Жерар с порога вешает кольцо с ключами на гвоздь где–то у входа. В глубине кузницы мускулистые молотобойцы ахали громадными молотами по железяке, лежащей на наковальне. Жак Кривая Нога, вцепившись клещами в край железки, поворачивал ее под ударами и что–то командовал. По лицам и телам, отливающим в свете горна кирпично–красными тонами, тек пот.
– Так правда уезжаете или врут? – возвратился к так грубо прерванной козлом теме Жерар, подхватывая Жаккеттину пустую корзину.
– Уезжаем, – подтвердила Жаккетта. – Госпожа Жанна решила в Бретани жениха искать. Там, говорят, они попородистей и побогаче, чем наши.
– А ты тоже едешь или останешься? Жерар опять, как при первой встрече, якобы машинально положил свободную руку на Жаккеттино плечо.
Ради пользы дела Жаккетта решила пока не обращать на этот жест внимания, полагаясь на защиту святой Агнессы и близость опушки рощи.
– Обязательно поеду! Я ведь госпоже Жанне волосы укладываю. Способней меня среди камеристок нету! – похвасталась она. – Так что я теперь везде с ней. А ты домой скоро собираешься?
– Да, может, в воскресение пойду. Отцу мотыгу отнесу – сам ковал!
– Здорово! Я тебе узелок дам, моим занесешь. Сегодня вечером и отдам.
– Сегодня не получится.
Не выпуская корзины из рук, почесал в затылке Жерар и еще сильней обнял Жаккетту.
– Господи кюре решетку привез чинить – до ночи провозимся.
