Но потом взревел, как буйный тур и, тряхнув кудрями, опять врезался плечом в филенку.
– Лучше скажи, Нарджис!!! Добром прошу!!!
– Не скажу! – категорически заявила Жаккетта.
– Почему?!
Судя по звуку, виконт вполне мог биться о дверь головой.
Жаккетта же с этой стороны двери устроилась довольно удобно. Она сидела на полу, спиной прижимаясь к сундуку, а ногами упираясь в выступ пола, благодаря которому ее комната была выше, чем пятачок перед дверью, и сейчас пришедшегося очень к случаю.
Тяжесть сундука и наличие упора позволяли ей довольно успешно сдерживать натиск беснующегося Волчьего Солнышка.
Где–то в зале осталась смертельно испуганная госпожа Жанна.
Жаккетта надеялась, что у нее хватило ума забиться в какую–нибудь щель среди портьер и отсидеться там до тех пор, пока приступ безумия у виконта минет.
– Почему?! – орал за дверью Волчье Солнышко.
– А я только до десяти считать умею! – крикнула Жаккетта.
«Начнешь врать, только запутаешься. Надо будет на досуге и правда посчитать. Интересно…»
Удары прекратились.
«Неужели успокоился?!» – удивилась Жаккетта.
Но Волчье Солнышко не успокоился, а просто устал.
Он сел на пол около двери и продолжал предъявлять претензии:
– Ты моя, забудь о них раз и навсегда!!!
– Уже забыла!!! – проорала Жаккетта, которая от этих слов резко вспомнила всех своих мужчин, даже тех, память о которых, казалось, давно была вытеснена другими событиями и людьми.
– А почему ты сказала Жан?! – не унимался виконт.
– Какой Жан? – искренне удивилась Жаккетта.
– Это я хочу знать какой Жан!!! – раздался глухой удар в дверь.
– Никакого Жана я не говорила! Может, я сказала «жаль»? – возмутилась Жаккетта и перешла опять на «вы». – Уши сначала почистите, а затем на свидание с дамами отправляйтесь!
– Ты не выйдешь отсюда, пока не признаешься, кто этот Жан и что у тебя с ним! – от немедленных действий Волчье Солнышко перешел к долгосрочным репрессиям. – Я от этой двери не отойду!
– Вы здесь состариться не боитесь? – зевнула Жаккетта. – Шли бы лучше спать. Никакого Жана я не знаю. Отстаньте!
– Как Вы разговариваете?! – вдруг тоже перешел на «вы» виконт.
«Опомнился, видно, немного!» – решила Жаккетта.
– Так же, как Вы себя ведете!
С двух сторон двери наступило утомленное молчание.
Наконец виконт спокойным голосом сказал:
– Откройте, госпожа Нарджис.
«Фу–у…» – перевела дух Жаккетта. – «Оклемался. Ну виконт, ну подарок к Рождеству, нарочно не придумаешь!»
Она с трудом отодвинула сундук, поражаясь, с какой же легкостью при опасности переместила его, и открыла дверь.
Волчье Солнышко, поправляя локоны, шагнул в комнату.
И снова набросился на Жаккетту с криком:
– Кто он, говори!!!
* * *
Проведи свое детство и юность Жаккетта в замке, среди вышивок и чтения рыцарских романов, тут бы ей и конец пришел…
Лежал бы ее хладный труп с синими пятнами от пальцев виконта на шее и бессмысленно смотрел бы выкатившимися глазами в дубовый потолок…
Но в крестьянской натуре Жаккетты душа куда крепче соединялась с телом, чем в любом другом благородном варианте и желание жить она привыкла отстаивать всеми доступными способами.
Жаккетта безошибочно заехала коленом в самое болевое место душителя, одновременно резко сдирая обеими руками одну его руку. Дернув головой, она с каким–то звериным наслаждением вцепилась зубами в другую руку виконта, чувствуя, как прорывают ее зубы плотную соленую кожу.
Вот теперь Жаккетта пришла в то невменяемое состояние, когда человек не чувствует боли, полностью поглощенный азартом борьбы.
Она оттолкнула Волчье Солнышко и отскочила вглубь комнаты, намереваясь найти там что–нибудь в качестве оружия. Даже сейчас она поразилась, что вспомнила про порожек и не запнулась об него.
К счастью, оружие не потребовалось.
Вид собственной крови, текущей из укушенной руки, неожиданно привел виконта в чувство. От состояния бешеной ревности он резко перешел в состояние глубокой задумчивости.
– Зачем Вы это сделали? – спросил он таким возмущенным тоном, словно Жаккетта неожиданно накинулась на него из–за угла и укусила без всяких на то причин.
– А Вы подумайте, может, сообразите! – ехидно посоветовала Жаккетта, потирая шею.
Виконту она теперь не верила ни на денье. И предусмотрительно поставив между собой и виконтом еще один сундук, легче первого, но больше, она взяла в руки тяжелый напольный подсвечник на девять свечей. При желании им можно было заехать не хуже, чем иной дубиной. Ну и горящие свечи тоже не подарок.
– Но мне же больно… – с укоризной глядя на нее заявил Волчье Солнышко.
– Да что Вы говорите?! – заорала Жаккетта. – Очень странно! Не врите, вам должно быть безумно приятно!
– Не кричите, – попросил виконт. – Дайте платок.
– Нет у меня платка! – отрезала Жаккетта. – Идите–ка к себе да промойте рану вином.
«Жалко, нет у человека ядовитых зубов, как у змеи!» – подумала она.
– Вы правы, – решил виконт. – Я так и сделаю. Спокойной ночи, госпожа Нарджис.
И задумчиво ушел.
«Что–то здесь мне совсем разонравилось!» – решила Жаккетта. – «Всему же есть предел! Тут настоящих–то кавалеров не сразу вспомнишь, а этот еще какого–то Жана приплел. Безумный – одно слово!»
ГЛАВА IX
Видимо, даже полезно подвергнуться попытке удушения.
Разумеется, если дело оканчивается для жертвы благополучно.
Очень повышает жизненный тонус.
От злости Жаккетта на следующее утро играючи решила проблему, над которой билась все время пребывания в Волчьем Замке.
Она нашла растение, содержащее яд, на притом не где–нибудь, а прямо, можно сказать, под носом, на территории Шатолу.
Проснувшись утром в препаршивейшем настроении, Жаккетта отправилась погулять в сад, расположенный за внутренним рвом, около второго донжона.
Там Жаккетта с изумлением увидела насажанные чьей–то заботливой рукой неподалеку от стены кустики морозника белого, знаменитой травы арбалетчиков.
Не надо быть Локустой, чтобы добиться успеха в задуманном деле при наличии такой травы!
Конечно не acqua toffana, о которой сложил целую поэму в прозе мессир Марчелло, но тоже сойдет, тем более для любимого зелья тоффан
[122] мышьяк нужен, а где его взять?
