И Абдулла, как обычно, моментально исчез.
* * *
Жанна с Жаккеттой посидели, поглядели на звезды, и пошли спать.
Ночью, ближе к утру, произошла небольшая стычка с осаждающими. Потерь с обеих сторон не было.
ГЛАВА XX
Жанна решила коротать время осады за столь ненавистным ей ранее вышиванием.
Раздобыв у невольницы Абдуллы цветной шерсти, кусок полотна и иглу, Жанна принялась вышивать лик Пресвятой Девы, расчетливо представив, как красиво это будет смотреться со стороны, с того берега Средиземного моря: плененная французская красавица–графиня, окруженная врагами, вышивает икону во славу веры.
Монастырские уроки даром, все–таки не прошли, и игла неуверенно, но затем все более сноровисто начала протыкать ткань, таская за собою цветной хвостик.
Жаккетта такой дальновидностью не обладала, поэтому занялась более интересным делом.
Она начала пересказывать Нарджис и старому негру вечернюю сказку Абдуллы. Руками и всем телом.
Теперь после трапезы, когда двор пустел, невольница терла песочком котлы и сковороды, а старик, блаженно вытянув ноги, сидел в теньке, Жаккетта устраивала перед ними целые представления, разыгрывая в лицах все перипетии сюжета.
Видимо, общение с труппой Франсуа не прошло даром, великий жар искусства опалил и ее душу.
Оба благодарных слушателя, точнее зрителя, восхищенно смотрели на сольное выступление Хабль аль–Лулу.
Выяснилось, что к этому трудному делу у Жаккетты талант, потому что очень скоро ее театр пополнился зрителями. Отдыхающие воины во все глаза смотрели из окон мужской половины дома на яростно машущую руками, изображающую то корабль, то купца Жаккетту.
Абдулла был доволен, что обе девицы нашли себе занятие по душе и не донимают его днем. Хотя его так и подмывало рассказать Жаккетте, что же видят перед собой зрители.
Ведь Нарджис и старик были в полной уверенности, что передними разыгралась история могущественного султана, который пошел войной на соседей, сжег их корабли и разграбил города. А одна девушка того народа, с которым он воевал, проникла к нему в шатер и отравила завоевателя.
Но потом нубиец решил, что какая, в сущности разница, видит ли Нарджис то, что хочет показать Жаккетта. Главное – им обеим интересно, да и у остальных обитателей осажденного дома жизнь стала значительно веселей.
* * *
Настала четвертая ночь Шахерезады.
– Франк посадил девушку на корабль и они поплыли в город Афранджи – начал рассказ Абдулла.
– А что это за город? – тут же спросила Жаккетта.
– Как, ты не знаешь город Афранджи? – притворно удивился Абдулла. – Это такой же большой город, как и Кустантыния
[92]. Там есть много ремесел, диковин и растений. Он широко раскинут во все стороны. Стыдно не знать такой город!
– Ну не знаю я, что ж такого! – примирительно сказала Жаккетта. – Давай дальше.
– И вот корабль поплыл в Афранджи. Мариам смотрел в сторону Искандарии, пока город не скрылся из глаз, и горько плакал.
А Нур ад–Дин очнулся, прибежал на пристань и смотрел, как корабль увозит Мариам. Он рыдал и сетовал.
Подошел к нему старик:
«О дитя, ты плачешь о девушке, что увез этот корабль?» – спросил он.
Нур ад–Дин услышал слова старика и упал от горя замертво. А старик был капитаном корабля и он пожалел юношу. «На моем корабле купцы плывут в город Афранджи, – сказал он. – Ты можешь присоединиться».
И Нур ад–Дин с новой надеждой сел на корабль.
Корабль плыл до города Афранджи два месяца. Но когда берег был близко, на судно напали пираты и захватили всю команду и весь товар. И доставили к королю Афранджи.
В это же время прибыл корабль с Мариам.
Король встретил дочь, пожелал ей здоровья и спросил:
«Ты невинный девушка, какой был раньше, или ты стал женщиной, который знает мужчин?»
«Отец мой! – говорит Мариам. – Как можно остаться девушкой в стране, где ты подневольный? Один купец продал меня другому, тот третьему. И все они требовали от меня совсем не работы по дому».
– Так ты же говорил, что перс был не мужчина, а потом ее купил Нур ад–Дин?! – строго спросила Жаккетта.
– Я говорил! – не стал отпираться Абдулла. – И еще я говорил: нельзя верить словам красивых девушек! Отец Мариам огорчился и сказал:
«Ты потерял чистоту. Я приказываю убить сто мусульман, чтобы смыть их кровью твой позор!»
И он приказал отсечь головы команде захваченного корабля.
Первым покатился с плеч голова старика капитана. Затем убили всю команду и остался только Нур ад–Дин.
Палач завязал ему глаза и занес меч над головой.
Но тут к королю вошел старый женщина и сказал:
«О, владыка, когда пропал твой дочь, ты дал обет, что отдашь нашей церкви пять пленников. Мариам вернулась. Исполни обет!»
«О, матушка, почему ты не прийти чуть раньше? – огорчился король. – У меня остался только этот пленник. Возьми его, а четыре я пришлю потом!»
Старуха поблагодарил короля и взял Нур ад–Дина. Отвел его в церковь, дал черные одежды и заставил прислуживать там. Неделю прослужил Нур ад–Дин, а потом пришла старуха и говорит:
«Одевай свой старый одежда! Бери десять монет и на сегодня уходи из церкви. И не оставайся здесь, если хочешь спасти жизнь. Дочь короля со свитой придет сюда молиться, и если они увидят тебя, то изрубят в клочья».
Нур ад–Дин взял деньги и вышел на рынок.
И видит – Мариам со свитой девушек подходит к церкви.
Нур ад–Дин не смог совладать со своим сердцем и закричал:
«Мариам, о Мариам!»
Девушки свиты услышали и кинулись на него с обнаженными мечами. Но Мариам сказал:
«Стойте! Это бесноватый, разве вы не видите?!»
И Нур ад–Дин стал, как бесноватый.
Мариам говорит:
«Отойдите, я посмотрю, как далеко зашла болезнь у этого человека!»
Когда они остались одни, Мариам спросил:
«Зачем, о Нур ад–Дин, ты навлек на свою голову беду, приехал сюда? Не я ли предупреждал тебя, что Аллах посылает мне сон о нашей разлуке. А ты не верил!»
«Мой день невыносим без тебя! – сказал Нур ад–Дин. – Без тебя я все равно умру».
«Приходи ночью тайно в церковь!» – велел Мариам, присоединился к свой свита и вошел в храм.
Нур ад–Дин дождался ночи и вошел в церковь. Все девушки спали, только Мариам сидел, словно на сковородке с раскаленным углем.
