И его не ухватишь.
Я пну его ботинком,
Эй, уже устал от него:
Стоит зарифмовать,
Как оно меняет сюжет,
И его никогда не поймаешь.
Мой глубокий ментал
Пробирает не хуже ментола,
Свои эндорфины
Я возведу в доктрину.
Братья, я ваш доктор,
Безупречный терапевт
Вашего безумия.
Мой мозг — безумная математика,
Везде вижу цифры
И это моя тематика.
Порой считаю, что я король,
А порой, что я тварь.
Так что подумайте,
Пока я тут болтаю,
Может ли думающая тварь
Существовать, не мысля.
Но мне говорят,
Что нефиг об этом думать,
Что просто нужно побрякушками сверкать
И в тюрягу приветы передавать.
Я всего лишь человек,
Так что пою один,
Играю один.
Но игра уже сыграна, чувак,
И я до чертиков зол.
В мире без чувств
Бродят бесы чувств,
И от этого безумия я хочу сбежать.
Но каждое слово — это приговор.
Цепями вяжут строки контракта,
Который мне не изменить,
Даже изменив себя.
Я останусь заключенным системы —
В штате Нью-Йорк
Или в штате рабов и воров.
Слова и надзиратели меня держат взаперти,
Потому что этот мир зол на ниггеров.
Он хочет, чтобы мы не уважали друг друга,
Продавали наших женщин
И нажимали на курок.
А тут наготове у них безумные законы
И безумные тюрьмы,
Безумные пути,
Чтобы держать безумных парней за рабов.
В безумные дни
Безумные негры сходят с ума
По безумным мечтам,
Бешеным диковинам,
Сумасшедшим вещам из сплошного безумия.
Мы бешено любим без планов на будущее,
Сумасшедшие пророки без единого цента,
Сумасшедшие нищие и поэты —
Уже не на плантациях, но по-прежнему рабы,
Рабы по собственному желанию, рожденные в безумии...
Мило улыбайся на камеры, думал он. Нет, это же хип-хоп, лучше быть пожестче. Не буду улыбаться, выражение должно быть злое. Но ему не хотелось что-то изображать, он сдался... пошло все к черту, выгляжу как выгляжу. Лавина вспышек последовала из тысяч фотокамер. Безупречный находился в помещении для прессы. Вспышки так слепили, что его чуть не вырвало. И ничего не поделаешь: Безупречный стал триумфатором церемонии, взял четыре награды, включая «Запись года» и самую желанную — «Текстовик года». Теперь пришлось подыгрывать — нельзя расстраивать прессу. Уж если кто и умеет нагнать эмоций, это они. У них прямо научная степень в этом вопросе, подумал Безупречный. Так что надо мило улыбаться на камеры, или сурово хмуриться, или еще что. Главное, чтобы фотографировали.
Фуршет по случаю вручения наград прошел в зале «Голдстейна». Безупречный прекрасно его помнил — тут прошла самая первая вечеринка, на которую его пригласил Хеннесси. С тех пор многое изменилось. Тогда он пришел сюда восторженный и робкий, постоянно искал глазами Тома. Теперь на него самого все пялились, все хотели познакомиться с ним, обнять, дотронуться, сфотографироваться. Многое и впрямь изменилось, но ведь он этого и ждал, он заранее знал, что так и будет.
Каждый будто бы пришел сюда с ним. Все люди, имеющие хоть какое-то отношение к бизнесу, — звукоинженеры, исполнители, продюсеры, девушки из видео, фотографы, репортеры — были тут как тут, и Безупречный был гвоздем программы.
Пока он общался с прессой, откуда-то сзади подошел Томми и сказал ему на ухо:
— Ты далеко зашел, чувак, добился своего. «Текстовик года», я жутко тобой горжусь, брат, — поздравил он Безупречного.
— Спасибо, друг, я ценю это, — ответил тот, развернулся к Томми и не просто пожал руку лучшему другу или похлопал по плечу, а крепко прижал к своей груди.
— Знаешь, я из-за тебя чуть не сбился во время выступления. Ты изменил текст «Метода».
— Да, знаю. Прости.
— Почему не предупредил о своих планах?
— Не знаю. Это не было запланировано. Слова сами из меня вырвались.
— Черт, ну круто, круто. Знаешь, мне так даже больше понравилось.
— Да, чувак. Мне тоже.
— Черт, Безупречный. Талантище ты. Люблю я тебя. Ты настоящий гений, — восхищался Томми.
— Я тебя тоже люблю, брат.
Он назвал друга братом не столько в распространенном африканском значении этого слова, а, скорее, по глубокой, практически кровной привязанности. Безупречный был весь вечер не в духе, а братское участие рассеяло его тревогу.
В нескольких футах за ними с улыбкой наблюдали Эрика и Триш. Нечасто увидишь, как один мужчина показывает другому свои чувства, это всегда прекрасно. И именно так Эрика думала о своем брате — прекрасный. Он многого добился, и она им очень гордилась.
Вдруг начались какие-то перестановки, и людской поток сменил направление. Многие оставили свои позиции рядом с Безупречным и устремились сквозь толпу посмотреть на человека, только что вошедшего в зал. Он был новым центром притяжения.
Ганнибал действительно притягивал как магнит — все смотрели на человека, чей хип-хоп альбом занял первую строчку и, несмотря на слабую поддержку радио, разошелся за первую неделю двумя с половиной сотнями тысяч копий. «Молчание» — альбом не коммерческий, но у него была своя армия поклонников. Запись сугубо андеграундная, как и сам Ганнибал. Его не слышно и невидно — никаких заигрываний с прессой, никаких интервью. Общение с Ра было исключением — даже Быку пришлось пойти на уступки богу хип-хоп радио. Вот почему появление загадочного затворника стало пиршеством для прессы.
Ганнибала сопровождала свита — слева Миха, сзади Терренс и Жнец. Остальные сегодня остались дома, Мук в том числе. Ганнибал наслаждался ситуацией — декаданс ему всегда был по вкусу. И еще больше удовольствия он получал, представляя картину глазами Михи.
— Ничего видок, да? — спросил он своего нового протеже.
— Да уж, — ответил тот, сдерживая восторг.
— Ну, я и сам в таком месте впервые. Так что у нас обоих это в первый раз.
— Готов девственности-то лишиться? — спросил Миха, сам удивившись тому, что может так свободно говорить с Ганнибалом.
