Она подергалась, но сдвинуться с места не смогла.
Потом тяжесть исчезла, и чрезвычайница без труда перевернула Тэлли на спину, легонько пнув ботинком. Она стояла над Тэлли, холодно усмехаясь и держа в руке коробочку.
– Ну-ну, уродина, – проговорила жестокая красавица, – тебе лучше затихнуть. Мы не хотим сделать тебе больно. Но если придется, сделаем.
Тэлли хотела что-то сказать, но от боли у нее свело челюсти. Она сильно ударилась подбородком о землю, когда падала.
– Что у нас тут такое важное? – спросила чрезвычайница, встряхнув коробочку и пытаясь что-нибудь разглядеть через полупрозрачный пластик.
Краешком глаза Тэлли заметила Босса, медленно и неловко бегущего к лесу с тяжелой сумкой.
– А вы откройте да посмотрите, – выпалила Тэлли, превозмогая боль.
– Посмотрю, не сомневайся, – продолжая улыбаться, отозвалась женщина. – Но сначала займемся тем, что поважнее.
Она перевела взгляд на Босса, и в ее позе появилось что-то звериное. Она пригнулась и собралась, как кошка перед прыжком.
Тэлли уперлась в землю плечами и ожесточенно брыкнула ногами. Удар пришелся по коробочке, ее крышка открылась, и чрезвычайницу окутало облако коричневой пыли.
На секунду лицо агентши приобрело недоверчивое выражение. Она поперхнулась, кашлянула, все ее тело содрогнулось. А потом зажмурилась, сжала кулаки и заорала.
Это был нечеловеческий крик. Тэлли показалось, будто вибропила врезалась в металл. Она мучительно пыталась избавиться от наручников, потому что инстинкт подсказывал ей, что нужно зажать уши. Тэлли еще раз дико дернулась, ухитрилась вскочить на ноги и, пошатываясь, поспешила к лесу.
Перец разлетался по ветру. У Тэлли защипало в горле, и она закашлялась на бегу. Глаза заслезились, и в конце концов она почти ослепла. Со связанными за спиной руками она врезалась в кусты и упала на землю, наступив босой ногой на какой-то сучок, которого не заметила среди густой травы.
Она поползла вперед, стараясь поскорее скрыться.
Моргая, чтобы избавиться от слез, Тэлли поняла, что нечеловеческий вопль чрезвычайницы – нечто вроде сигнала тревоги. На этот зов откликнулись еще трое агентов. Один повел пострадавшую коллегу, щедро посыпанную перцем, прочь, держась от нее на расстоянии вытянутой руки. Другие двое направились к лесу.
Тэлли замерла. Кустарник едва скрывал ее.
А потом у нее опять защипало в горле. Тэлли задержала дыхание и зажмурилась. Но ее грудная клетка начала содрогаться. Тело изгибалось, требуя, чтобы Тэлли выгнала из легких остатки перца.
Она должна, должна была кашлянуть.
Тэлли глотала и глотала слюну, надеясь, что так сумеет избавиться от жжения в глотке. Легкие требовали кислорода, но она не осмеливалась сделать вдох. Один из чрезвычайников находился всего на расстоянии броска камня. Медленно двигая головой из стороны в сторону, он обшаривал взглядом лес, неустанно всматривался в густые заросли…
Мало-помалу пламя в груди у Тэлли словно бы угасло, и кашель тихо умер в зародыше. Она расслабилась и наконец позволила себе выдохнуть.
А чрезвычайник каким-то непостижимым образом ухитрился расслышать этот тихий выдох на фоне грохота аэромобилей и треска горящих бревен. Он молниеносно повернул голову, прищурился и словно бы одним движением оказался рядом с Тэлли и взял ее за воротник.
– Ты хитра, – отметил он.
Она хотела было ответить ему, но вместо этого жутко закашлялась, а он, не дав ей сделать новый вдох, ткнул ее лицом в землю.
Кроличий загон
Ее отвели к кроличьему загону, где за оградой из проволочной сетки уже сидели человек сорок дымников, закованных в наручники. Вокруг загона стояли в оцеплении десятеро агентов и равнодушно взирали на своих пленников. У ворот загона беспомощно прыгали несколько кроликов. Неожиданная свобода их настолько изумила, что они не соображали, как ею воспользоваться.
Чрезвычайник, арестовавший Тэлли, отвел ее в самый дальний от ворот угол, где сгрудилась группа дымников. Все они пострадали – у кого-то шла кровь из расквашенного носа, кто-то щеголял фингалом под глазом.
– Оказывала вооруженное сопротивление, – сообщил агент двоим жестоким красавцам, охранявшим этот угол загона, и толкнул Тэлли к остальным пленникам.
Она пошатнулась и упала на спину. Руки придавило к земле, и наручники пребольно врезались в запястья. Тэлли попыталась перевернуться, и тут чья-то нога уперлась ей в спину. Она сумела сесть. Сначала Тэлли подумала, что это сделал кто-то из чрезвычайников, но оказалось, что это свои, тоже скованные наручниками, помогли ей, как могли. Тэлли села и скрестила ноги по-турецки.
Пострадавшие дымники вокруг невесело улыбались и кивали ей, пытаясь подбодрить.
– Тэлли, – прошептал кто-то из них.
Она попыталась повернуться в ту сторону, откуда донесся шепот. Это был Крой. Из рассеченной брови ему на щеку стекала кровь, другая щека была залеплена грязью.
– Ты всыпала им? – проговорил он. – Вот как… Похоже, я ошибался насчет тебя.
Тэлли в ответ смогла только кашлянуть. Остатки жгучего перца словно бы прилипли к ее легким, горели там, как угольки, и не желали гаснуть. Из ее глаз по-прежнему текли слезы.
– Я заметил, что ты сегодня проспала сигнал к завтраку, – продолжал Крой. – А потом, когда на нас свалились чрезвычайники, я решил, что ты выбрала чертовски удобное время смыться.
Тэлли покачала головой и выдавила слова сквозь угли, полыхавшие в ее горле:
– Мы с Дэвидом гуляли допоздна. Вот и все.
Стоило ей заговорить, и боль в челюсти тут же напомнила о себе.
Крой нахмурил брови.
– А его я все утро не видел.
– Правда? – Тэлли сморгнула слезы. – Может быть, он сбежал.
– Сомневаюсь, чтобы хоть кому-то удалось уйти. – Крой кивком указал на ворота.
К ним вели большую группу дымников под охраной взвода агентов. Среди чрезвычайников Тэлли узнала тех, кто стоял в оцеплении вокруг столовой.
– Теперь всех сгоняют сюда, – сказал Крой.
– А Шэй ты видел? – спросила Тэлли.
Крой пожал плечами.
– Когда началось вторжение, она завтракала, но потом я ее потерял.
– А Босса видел?
Крой огляделся по сторонам.
– Нет.
– Значит, он, наверное, убежал. Мы пытались удрать вместе.
Мрачная усмешка проскользнула по лицу Кроя.
– Забавно. А он всегда болтал, что не имеет ничего против того, чтобы его сцапали. И еще что-то насчет подтяжки лица.
Тэлли заставила себя улыбнуться, но тут же вспомнила о микротравмах мозга, возникающих при операции, и ее зазнобило. «Многие ли из этих пленников, – подумала она с тоской, – понимают, что с ними произойдет?»
