Подруга закрыла дверь в кабинет.
– Это от мисс Большие Уши в приемной, – пояснила она.
– Пиа?
– Ты не знала? Она всегда подслушивает. Не терпится узнать, куда мы пойдем на ланч.
– Извини, у меня дел невпроворот, и я не голодна.
– Прямо ни крошки проглотить не можешь? Мартини – лучшее средство, мигом аппетит разбудит.
– Как я могу уйти на ланч, когда в приемной ждет толпа народу! У меня сейчас была пара из Лиона, дочь во Франции, они с июня не получали от нее вестей. Оба рыдали.
– Кэролайн, я, честно, не понимаю. Ты – волонтер и не можешь уйти на ланч.
– Я нужна этим людям.
– Этот парень-лифтер, Кадди? Может, мне его в «Двадцать одно» пригласить? Мужчина в униформе… в этом что-то есть.
Бетти посмотрелась в компактное зеркальце. Не обнаружив ни одного изъяна, разочарованно пожала плечами. Бетти часто сравнивали с Ритой Хейворт – из-за пышных волос и форм, при виде которых старик в кресле-каталке впервые за много лет смог встать и пойти своими ногами. Она не всегда была самой красивой в компании, но от нее трудно было оторвать взгляд. Как от крушения поезда или танцующего медведя.
– Тебе нужно сменить обстановку. Предлагаю сыграть на пару партию в бридж.
– Бетти, я не могу. Здесь просто сумасшедший дом какой-то. Гитлер наступает, и половина французов пытается вырваться из страны, а вторая – мечтает вернуться. Мне надо собрать шестьдесят посылок. Если хочешь, можешь помочь.
– Я люблю французов. Как, впрочем, и ты. Вчера видела твоего ухажера для перерывов. В театр как раз шел.
За окном падали редкие снежинки.
У нас в Коннектикуте тоже уже снег выпал?
– Он мне не ухажер.
Увы, это так и было, хотя мы часто встречались в ту осень и в начале зимы. Он заходил в консульство перед репетицией, и мы в любую погоду поднимались в сад на крыше Френч-билдинг и делили на двоих ланч из бумажного пакета.
– Вот для него ты время находишь. Мама говорила, что видела, как вы заходили в «Сорди». «Ланч тет-а-тет с высоким европейцем». Это ее слова. Весь город об этом судачит. Похоже, он теперь твой лучший друг. – Бетти бросила на стол газету. – В «Пост» о вашей парочке расписали. Ты хоть знаешь, что по опросу журнала «Физическая культура» его выбрали самым красивым мужчиной года?
Меня это не удивило, я даже почувствовала себя польщенной. Кто вообще участвует в подобных опросах?
– Только один ланч, – пробормотала я. – Правда. Передала ему записи для его шоу…
Бетти наклонилась ко мне через стол:
– Кэролайн, ты заслужила любовника. Просто делай это по-тихому. Он обязательно должен быть артистом? Или таким, скажем, публичным? Я понимаю, ты еще не отошла после Дэвида. Если бы я знала, что мой братец…
– Бетти, это все в прошлом.
– Я могу решить твои проблемы, но запятнанную репутацию не отмоешь. Эвелин Шиммерхорн просто ужасная. Из дома выйти не может.
– Не могла бы ты оставить ее в покое? Меня не волнует мнение других людей.
– Будет волновать, когда перестанут приглашать на посиделки. Почему ты не желаешь, чтобы я тебя сосватала? Да, Дэвид – мой брат, но у него, видит бог, недостатков хватает. Тебе без него лучше, и не стоит связываться с каким-то французом, только чтобы ему досадить. Знаешь, у каждого мужчины в голове есть образ женщины, с которой он готов связать свою жизнь. Нам просто надо найти мужчину, у которого в голове твой образ.
– Тебе что, больше нечем заняться?
Я всегда могла положиться на Бетти с самого первого дня в школе Чапин
[10], которая в ту пору уже была школой совместного обучения. Тогда один мальчик на уроке французского назвал меня «le girafon», а Бетти за это отдавила ему ногу пяткой белого детского ботинка.
– Дорогая, будь моя воля, я бы вас с Полом голышом усадила на Крайслер-билдинг. Но я пытаюсь тебя защитить.
Потом, к моему громадному облегчению, Бетти вспомнила, что ей надо бежать. Я проводила ее в приемную, где она поставила денежное дерево на стол Пиа.
– Надеюсь, вы не ждете, что я это депонирую. – Пиа с сигаретой в руке откинулась в кресле.
– Представляю, как ты будешь смотреться на Пятой авеню. Кстати, Пиа, дорогая, ты носишь лифчик?
– Надо говорить «бюстгальтер».
Бетти бросила ей на стол доллар.
– Вот, возьми, купи себе бюстгальтер. В детском отделе они дешевле.
Как раз когда подруга пошла к выходу, из лифта вышел Пол с коричневым бумажным пакетом в руке и придержал для нее дверь.
Бетти одарила меня взглядом «я тебе говорила» и пошла своей дорогой.
В тот день Пол пришел, чтобы уладить с Рожером свои визовые проблемы, а я посчитала нужным присутствовать при их разговоре и протиснулась следом за ним в кабинет. Мне казалось, что, если я продемонстрирую свою поддержку Полу, Рожер непременно поможет ему остаться.
Рожер установил у себя в кабинете шкаф-кровать и с утра еще ее не поднял. Судя по тому, что простыни были скомканы, как использованные бумажные салфетки, сон у Рожера явно выдался неспокойным.
– Я должен вытащить Рину из Франции, – сказал Пол.
Рожер достал из ящика в столе электробритву и положил ее на бювет.
– Можно попробовать. Визы в Штаты – нарасхват. Вы видели очередь. Даже граждане Франции с визами США не могут выехать. Слишком мало кораблей.
– У Рины отец – еврей, это все усложняет? – спросил Пол.
Я подошла к кровати и начала расправлять простыни.
– С тех пор как Вашингтон за одни сутки изменил иммиграционные квоты, все стало гораздо сложнее, – ответил Рожер.
– Она согласна и на туристическую визу.
Рожер с силой задвинул ящик.
– Кэролайн, не могла бы ты отойти от моей кровати? Пол, каждый в очереди перед офисом согласен на туристическую визу. Рине надо найти двух поручителей.
– Я могу стать поручителем, – сказала я и взбила подушку Рожера.
Это что – помада? Тон красный, как у девочек из «Рокеттс».
– Спасибо, Кэролайн, – с улыбкой поблагодарил Пол.
– Кэролайн, почему бы тебе не помочь Пиа в приемной? – предложил Фортье.
Я подоткнула края одеяла под матрас.
– Рина забронировала билет на пароход? – спросил Рожер.
– Да, но без визы срок на бронь истек. Как только у нее будет виза, она снова забронирует.
Фортье начал бриться. Если бы он не держал бритву в офисе, уже давно бы зарос до ушей.
