– Не могу. Пальцы распухли.
– Дай посмотрю.
Я сделала глубокий вдох и взяла ее за руку.
Потом плюнула на кольцо, покрутила его и все-таки сняла. На пальце у Герты осталась белая полоска.
– Ну что, ты счастлива? – спросила она. – А теперь уходи.
Герта встала и подошла к окну.
– Надеюсь, – бросила она, глядя на сад, – ты выполнишь свою половину сделки и не станешь обращаться в газеты? Я могу на это рассчитывать?
Я тщательно вытерла кольцо об юбку, чтобы на нем и следа от Герты не осталось, и надела его на палец. Кольцо было холодным и тяжелым. В самый раз.
Мама.
Я пошла к двери.
– Больше ты обо мне не услышишь.
Герта отвернулась от окна.
– Миссис Баковски.
Я остановилась.
Герта стояла, прижав кулак к груди.
– Я…
– Что?
– Я просто хотела сказать, что…
Было слышно, как тикают часы на полке.
– Если бы я могла, я бы ее вернула.
Я смерила ее долгим взглядом и сказала:
– Я тоже.
Выйдя на улицу, почувствовала невероятную легкость. Дверь за собой я закрывать не стала – не было ни малейшего желания слышать ее грохот.
Мне удалось самостоятельно найти телеграф в Штокзее. Оттуда я послала две короткие телеграммы.
Первую – Петрику и Халине: «Я в порядке. Скоро буду дома».
Вторую – в Коннектикут Кэролайн: «Это Герта. Сто процентов».
Письмо в газету я разорвала. Придет время, и Кэролайн позаботится о Герте. Меня это уже мало беспокоило.
До контрольно-пропускного пункта Любек – Шлутуп я доехала без приключений, и на границе тоже особых проблем не возникло. Я ехала по невысоким холмам, и мой лишившийся глушителя мотор ревел, как зверь, стоило мне нажать на педаль газа. Луна освещала дорогу, которая бежала по темным пустошам, между бело-голубых коттеджей и мимо светящихся в темном лесу серебристых березок.
Я прокрутила в голове весь разговор с Гертой и с радостью поняла, что мама все-таки с нами попрощалась. Я прикоснулась ко лбу и улыбнулась. Тот поцелуй мне не приснился, он был наяву.
Потом открыла окно и впустила в машину осенние ароматы. Запах свежескошенной травы вернул меня на Олений луг. Я вспомнила тепло Петрика, когда он лежал рядом со мной, вспомнила, как он за завтраком держал на руках Халину и одновременно читал газету. Петрик ее не отпускал. Как же легко запутаться в своих собственных сетях.
И вот я добралась до окрестностей Люблина. Это было то самое время, когда фонари уже выключили, а солнце еще не взошло и все кажется возможным.
Я ехала медленно, чтобы не разбудить город. Молчаливые молочницы вели по улицам коров, в полумраке тихо позвякивали колокольчики.
Проехала площадь под Люблинским замком, где когда-то было гетто, а теперь там все разровняли и осталась только одна медная табличка. Мимо нашего старого серебристо-розового дома, где мы на заднем дворе похоронили Фелку и где пустили корни подаренные Кэролайн саженцы, которые обязательно превратятся в самые красивые на свете кусты сирени. Ехала по улице, по которой мама водила меня в школу. Я улыбнулась. Воспоминания о маме уже не причиняли мне боли. Проехала мимо больницы, вспомнила Зузаннну и Кэролайн. Я верила, что у сестры все будет хорошо. Может, когда-нибудь мы с Халиной полетим в Нью-Йорк. Ей понравится бродить по тамошним картинным галереям.
Войдя в квартиру, я скинула туфли и босиком прошла в комнату Халины. Постояла в темноте, глядя на то, как она дышит. Мамино кольцо послало лучик света в сторону ее кровати. Локоны Халины золотистыми волнами разметались по подушке. Она не пошевелилась, когда я положила ей под подушку красную фланелевую скатку с кисточками, поправила одеяло и поцеловала ее в лоб.
Подошла к кровати Петрика. Он спал, прикрыв рукой глаза. Я в темноте расстегнула платье и позволила ему упасть на пол. Затем забралась к Петрику под одеяло, почувствовала, какая гладкая у него кожа, вдохнула его запах – запах пота и русских сигарет, запах дома.
Он притянул меня к себе. Впервые за очень долгое время. И я почувствовала, как щелкнула моя пудреница.
От автора
Роман «Девушки сирени» основан на реальных событиях. Кэролайн Ферридэй и Герта Оберхойзер – реальные люди, как и все сотрудники лагеря Равенсбрюк, а также родители Герты и родители Кэролайн – Элиза и Генри Ферридэй. Сделав их персонажами книги, я постаралась быть максимально беспристрастной и реалистичной. Изучив письма Кэролайн, показания на Нюрнбергском процессе по делу врачей и свидетельства выживших в Равенсбрюке женщин, я начала понимать, чтó могло ими двигать. Все диалоги придуманы мной, но в процессе их написания я опиралась на реальные показания в процессе по делу врачей и по мере возможности использовала прямой текст из писем Кэролайн, из написанных ею рассказов, а также опиралась на истории, изложенные теми, кто знал ее лично.
В лагере Равенсбрюк, единственном концентрационном лагере, который Гитлер построил исключительно для женщин, жизнь заключенных зависела от их отношения друг к другу. Даже по прошествии более семидесяти лет после освобождения выжившие вспоминают своих «сестер» по лагерю. Поэтому мне показалось, что будет правильно, если я выведу в качестве героинь моей книги двух сестер.
История Каси Кузмерик и ее сестры Зузанны частично основана на истории Нины Ивански и ее сестры Кристины, врача по профессии. Обе сестры Ивански подверглись операциям нацистских врачей. Я создавала этих героинь из мозаики личных качеств и опыта семидесяти четырех польских «кроликов», которых успела полюбить за время своих изысканий. Надеюсь, мои героини послужат примером стойкости и мужества, которыми обладали все эти женщины. У меня у самой есть две любимые сестры и пять – двоюродных. А еще у меня две дочери, и я двадцать четыре года наблюдала, как расцветает их сестринская любовь, так что меня просто не могла не тронуть история Нины и Кристины.
О Кэролайн Ферридэй я впервые узнала, прочитав в журнале «Виктория» от 1999 года статью «Невероятные лилии Кэролайн». Статья была проиллюстрирована фотографиями белого, обшитого досками дома Кэролайн в Вифлееме, штат Коннектикут, который известен как дом Беллами-Ферридэй, сами хозяева называли его «Хей». Там же были фотографии сада Кэролайн с античными розами и образцами сирени. Будучи давним фанатом сирени, я постоянно носила с собой ту статью, пока она вконец не истрепалась. С тремя маленькими детьми трудно найти свободное время, но спустя несколько лет я все же посетила поместье Беллами-Ферридэй. Тогда я даже представить себе не могла, что результатом моей поездки станет книга, которую вы сейчас держите в руках.
Я приехала в Вифлеем в майское воскресенье, подъехала к дому на гравийной дорожке. Как оказалось, в тот день я была единственной посетительницей, так что у меня была возможность прочувствовать атмосферу дома, который сохранился без изменений с того дня, как Кэролайн покинула его в 1990 году. Потускневшие обои. Ее кровать с балдахином. Вышитые ее матерью Элизой шторы.
