– Это кольцо было в нашей семье с…
– Хватит.
Герта извлекла из полки стола кожаный бумажник:
– Деньги. Ты за ними пришла? Похоже, все полячки ходят с протянутой рукой.
– Если не расскажешь, что произошло с моей матерью, я пойду к тем, кто меня сюда прислал, и засвидетельствую, что Герта Оберхойзер имеет здесь свою клинику, лечит детей и раскатывает на «мерседесе». А потом я пойду к журналистам и расскажу им обо всем. О том, как ты убивала людей. Детей. Матерей. Старух. А теперь сидишь тут, как будто ничего этого не было.
– Я не…
– И не будет у тебя ни красивых картин, ни книг в кожаных переплетах.
– Ладно!
– Ни чудесных часов…
– Хватит. Дай подумать. – Герта посмотрела на свои руки. – Насколько я помню, она очень хорошо работала. Да, она наладила работу в лазарете.
– И?
С такой скоростью я не успею к назначенному часу на контрольно-пропускной пункт.
Герта склонила голову набок:
– Какие у меня гарантии, что ты не пойдешь к газетчикам?
– Продолжай.
– Хорошо… Она воровала. Все подряд. Бинты. Сульфаниламид. Я отказывалась в это поверить. Оказалось, что фармацевт из города, Паула Шульц, переправляла в лагерь предназначенные для солдат СС медикаменты. Сердечные стимуляторы. Краску для волос, чтобы пожилые женщины…
– Мне все это известно. Дальше.
– Одного этого было достаточно, но я не знала о списке. – Герта искоса глянула на меня.
Я подалась вперед:
– Что за список?
– Список тех, на ком проводились хирургические эксперименты. Медсестра Маршалл обнаружила, что твоя мать имела к нему доступ и пыталась внести изменения.
– Какие изменения? – спросила я, хотя уже знала ответ.
– Она хотела изъять из этого списка тебя, твою сестру и еще одну заключенную.
– И за это ее убили?
Слезы потекли у меня по щекам.
– Сначала посадили в бункер. А потом медсестра Маршалл доложила Зурену про уголь. О том, что твоя мать его воровала, чтобы помочь заключенным с дизентерией. Я не говорила Зурену о том, что она вскрыла шкаф с лекарствами. Но одной истории с углем было достаточно.
– Достаточно, чтобы убить?
Мне казалось, что меня засасывает в дренажную воронку.
– Она воровала у рейха, – напомнила Герта.
– Ты их не остановила.
– Я не знала о том, что происходит.
– Расстрельная стена?
Я принялась искать платок в своей сумочке, просто не могла продолжать. Герта решила воспользоваться моментом.
– Мне действительно надо идти, – пробормотала она и поднялась.
– Сядь. Кто ее расстрелял?
– Я не думаю, что…
– Кто ее расстрелял? – громче спросила я.
– Отто Пол. – Герта заговорила быстрее: – Бинц разбудила его среди ночи.
Она меня боялась, и эта мысль придала мне сил.
– Как это произошло?
– Ты вряд ли захочешь…
– Как? Второй раз спрашивать не стану.
Герта вздохнула и поджала губы.
– Ты действительно желаешь знать? Хорошо. По пути к стене Халина без конца повторяла Отто, что знает кого-то из СС. Какого-то офицера. Кажется, его звали Леннарт. Она просила, чтобы Отто с ним связался, говорила, что он за нее обязательно поручится. Кстати, я переслала ее письмо этому Леннарту. И очень рисковала при этом, чтоб ты понимала.
Так вот почему Бинц видела Леннарта в лагере. Леннарт Храбрый все-таки пришел, чтобы спасти мою маму. Только слишком поздно.
– Продолжай.
– Отто все спрашивал у Бинц: «Ты уверена?» Он любил женщин. А потом твоя мать попросила об одолжении…
– О каком одолжении?
– Она сказала: «Позвольте мне перед смертью увидеть моих детей». И Зурен разрешил. Широкий жест с его стороны, учитывая ее предательство. Я понятия не имела, что вы среди подопытных. Бинц отвела ее в вашу палату. В конце концов, вы все спали. После этого она притихла. Зурен ждал их возле стены. Бинц сказала Отто: «Заканчивай с этим». Но у него заклинило пистолет. Он заплакал. Она заплакала. Бог знает что.
– И?
– Это все так отвратительно.
Я правда хочу все это знать?
– Говори.
– И он это сделал.
Герта замолчала. В кабинете стало очень тихо, только слышно было, как где-то в глубине сада играют дети.
– Как? – спросила я.
Просто дойди до конца, а потом вернешься в машину и поедешь домой.
– Когда она этого совсем не ожидала.
Наконец я узнала то, что столько лет не давало мне покоя.
Я села в кресло. Чувствовала себя совершенно опустошенной, но в то же время живой. Это было очень тяжело, но мне захотелось узнать все в мельчайших деталях, потому что эти крохи возвращали меня к жизни.
– Она кричала? Ее всегда пугало оружие.
– Она стояла к нему спиной. И вообще этого не ожидала. – Герта смахнула слезу.
– А ты что тогда почувствовала?
– Я? – переспросила Герта. – Не знаю.
– Ты должна была что-то почувствовать, когда все узнала.
– Мне было очень грустно. – Герта вытащила салфетку из коробки. – Теперь ты довольна? Она была хорошей работницей. Почти чистокровная немка. Зурен наказал меня за то, что я с ней сблизилась.
– А это правда?
Герта пожала плечами:
– Можно сказать, что мы подружились.
Я знала, что доктору нравилась моя мама, но могла ли мама дружески общаться с преступницей? Нет, мама наверняка притворялась, чтобы иметь доступ к медикаментам.
– Если бы ты знала, что мы – дочери Халины, ты бы убрала наши имена из того списка?
Герта сцепила пальцы и опустила голову.
Где-то на улице жужжала газонокосилка.
Спустя еще несколько секунд я встала:
– Понятно. Спасибо, что все мне рассказала.
За что я ее благодарила? Сама не могла поверить в то, что это происходит в реальности. По идее, я должна была наорать на нее, послать ее к черту.
Я пошла к выходу, но потом все-таки вернулась.
– Верни мне кольцо.
Герта прижала руки к груди.
– Сними и положи на стол.
При мысли о том, что надо будет к ней прикоснуться, у меня к горлу подкатывала тошнота.
Герта долгие несколько секунд сидела неподвижно. Затем потянула кольцо с пальца.
