В то Рождество без Петрика и Халины мне было особенно грустно. Мы, конечно, переписывались, и муж прислал на Рождество мои любимые конфеты и карандашный рисунок дочери, на котором она изобразила папу и Марту, но я все равно не могла сдержать слезы.
Хорошо хоть Зузанна была рядом. Ей не потребовалась коррекционная операция, как мне, но, чтобы попытаться победить рак, пришлось пройти курс химиотерапии. Сестра была слаба, и в Рождество Кэролайн усадила нас рядышком напротив камина. Я сидела в кресле-каталке, а Зузанна – в кресле с подголовником, которое считалось креслом отца Кэролайн. Гостиная была моей любимой комнатой в доме, она выходила окнами в сад, а сад в «Хей» с высокой живой изгородью и аккуратно подстриженным самшитом вдоль дорожек был прекрасен даже зимой.
Мы сидели у огня, в углу стояла высокая, до самого потолка, рождественская елка с ангелом на верхушке. Под ней Кэролайн положила подарки: для Зузанны флакончик духов, которыми сестра восхищалась в магазине «Бергдорф Гудман», а для меня – подборку книг. Среди них оказалась и «Сила позитивного мышления» Нормана Винсента Пила. Я не подумала о подарке для Кэролайн, а вот Зузанна сделала для миссис Ферридэй и Кэролайн бумажную аппликацию, на которой изобразила «Хей» и всех их животных: лошадей, свинью, кур и котов. Даже Лаки и попугая жако. Зузанна сказала, что это от нас обеих, но все поняли, кто создал это произведение искусства.
Миссис Ферридэй попросила Сержа приготовить на ужин двенадцать традиционных польских блюд. Все было так вкусно, что мы, пока ели, даже почти не разговаривали. Только иногда останавливались, чтобы выразить свой восторг. После ужина миссис Ферридэй откатила меня в большую старую кухню с кафельным полом в черно-белую клетку и с фарфоровой раковиной, такой большой, что в ней можно было искупать какого-нибудь маленького человечка. Это было мое второе любимое место в доме.
Я сидела за кухонным столом вместе с Кэролайн и миссис Ферридэй и наблюдала за тем, как Зузанна и Серж моют посуду. У сестры после химиотерапии выпали волосы, и теперь она была лысая, как когда-то многие из нас в лагере. Зузанна повязала голову одним из французских платков Кэролайн на манер доярки. Серж весь вечер терся возле сестры. Я знала, что они уже не просто друзья. Зузанна не раз прокрадывалась в нашу спальню перед самым рассветом, возвращаясь из флигеля для прислуги. Это нормально, но мне было до слез обидно, что она делает это тайком от меня. Мы все-таки сестры.
Кэролайн налила всем кофе. Я думала о том, как понравилось бы маме в этом доме. Один только кофе чего стоил! Миссис Ферридэй открыла коробку с моим любимым печеньем и налила каждому из присутствующих по рюмочке апельсинового ликера.
– Как кровь у Зузанны? – спросила она.
– Уже лучше, – сказала Кэролайн. – Прогноз оптимистический.
– Это прекрасно, но тебе, Зузанна, может потребоваться дополнительное лечение.
– А если мне тогда вообще не уезжать? – с улыбкой спросила Зузанна.
Серж тоже улыбнулся. Любой дурак, глядя на них, догадался бы, что они влюблены.
Зузанна с русским? Да, он симпатичный мужчина, немного простоват, как все русские. Но что сказал бы папа?
– Давай сначала съездим в Калифорнию, – предложила я. – Мне не терпится посмотреть на дома кинозвезд. Говорят, на Родео-драйв живут одни знаменитости.
– Ты должна поехать туда и продемонстрировать всем этим калифорнийцам свою великолепную улыбку, – сказала миссис Ферридэй. – У тебя чудесный зуб, дорогая.
Я улыбнулась и потрогала языком свой новый клык, который поставили на место рассыпавшегося старого.
Интересно, как Петрик оценит мою новую улыбку?
Я откусила половинку «Фиг Ньютонз» и запила ее бренди. Причем одним глотком, как мы дома пили водку.
Кэролайн налила немножко себе в кофе.
– В Лос-Анджелесе есть места поинтереснее, чем Родео-драйв, – сказала она. – Например, Ранчо Ла-Брея
[47].
– Ты предлагаешь им смотреть на умерших животных, которые застряли в битуме? – притворно возмутилась мисс Ферридэй. – Ужас какой. Пусть лучше девочки повеселятся в свое удовольствие.
Я подумала о том, как было бы хорошо, если бы миссис Ферридэй поехала вместе с нами. Она взяла бренди и собралась налить мне немного, но Кэролайн отобрала у нее бутылку.
– Мама, девочкам больше нельзя.
– Боже правый, сегодня же Рождество.
– Кася уже достаточно выпила. Не забывай – она выздоравливает.
– Немного бренди пациенту не повредит. Вулси в свое время втирали бренди младенцам в десна.
Кэролайн взяла бутылку со стола и переставила ее на разделочный стол. Миссис Ферридэй посмотрела на меня с улыбкой и театрально закатила глаза.
Как же повезло Кэролайн, что у нее такая мама!
А Зузанна с Сержем ничего не замечали. Они смеялись и тыкали друг в друга мыльными пальцами. Никогда не видела людей, которым бы так нравилось мыть посуду.
Кэролайн подняла свою чашку с кофе и провозгласила тост:
– Всем счастливого Рождества!
Мы с миссис Ферридэй хором сказали:
– Wesołych Świąt!
И чокнулись пустыми рюмками.
Счастливого Рождества.
Глава 43
Кася
1959 год
Следующей весной все «кролики» встретились в Международном аэропорту Сан-Франциско. Мы пробыли в Америке уже несколько месяцев и все скучали по дому, но, скажу я вам, Сан-Франциско никогда еще не видел столько счастливых польских женщин. Янина аж из Франции приехала, чтобы с нами встретиться. Это Анис посодействовала тому, чтобы она восстанавливалась в Париже, да еще устроила Янину в парижскую школу парикмахеров.
Как же нам понравилось в Калифорнии! Свежий чистый воздух, а те, кто провел зиму в холодной Новой Англии, особенно радовались солнцу.
Лос-Анджелес был ничем не хуже Сан-Франциско, только находился на Восточном побережье. Слышали бы вы, какие споры разгорались в нашем автобусе!
Куда пойдем сначала? В Китайский театр Граумана
[48] или на Родео-драйв? Но мне больше всего нравилось просто ходить. Ходить, как обычный человек. Нога еще побаливала, но хромота была почти незаметна.
Мы побывали в Диснейленде. Кто не слышал о Диснейленде! Тридцать шесть польских женщин путешествовали в автобусе с кондиционером. Кэролайн все снимала на восьмимиллиметровую камеру. Прямо как режиссер из Голливуда. А еще она взяла с собой гитару и играла для нас за обедом, но день она нам этим не испортила. Особенно весело было на аттракционе «Приграничная страна». Мы катались на плоту на остров Тома Сойера. А Зузанне полюбились три поросенка. Этих бедняжек почему-то одели в человеческие костюмы. И черные брови-скобки на их головах из папье-маше нарисовали так, будто поросята все время удивляются. Это особенно тронуло Зузанну. Стоило ей просто об этом обмолвиться, как Кэролайн наснимала миллион фотографий моей сестры с этими лысыми, непомерно огромными поросятами. А вот на аттракционе «Поезд „Кейси Младший“» пришлось немного понервничать. Это такой поезд для детишек, он ездил по кругу по периметру парка. С виду ничего страшного, только его жуткий свисток весь день преследовал нас по всему парку. Когда подошла очередь Янины садиться в вагончик, она не смогла. Трудно было забыть о другом поезде, в котором мы вместе когда-то ехали.
