– Нет, не расстался. Но отношение к ней, кажется, изменил. Слушай, тут вот какая история… Только мне понадобится полчаса твоего нераздельного внимания.
– Извини, что перебиваю, но у меня действительно куча срочной работы. Если твоя исповедь терпит, то давай сделаем так: я поработаю над макетом, а ты мне поможешь с докладом. Он у меня уже написан, осталось на компьютере текст набрать да распечатать на принтере. Как закончим, я доклад отнесу ГАПу, в смысле, главному архитектору, а после этого – вся твоя. Ты садись пока за Андрюхин стол, чтобы мы друг другу не мешали. Только если он вернётся, сразу же уходи оттуда.
– Почему это?
– Ну как! За один день в третий раз приходишь, да ещё и за его столом сидишь. Андрей и так уже занемог от переживаний. Хорошо, хоть на объект сейчас уехал, а то даже и не знаю, как бы он всё это вынес.
Я разложил Норкины листки вокруг себя по главам, положил на первую часть линейку для удобства считывания строчек и начал было работать, но потом решил уточнить:
– Ну и приходил. И что? Хотя бы и десять раз приходил. Причём здесь Андрей-то?
– А вот Андрей мог бы спросить меня, причём здесь ты.
– Неужто у вас всё так сурово в архитектурном отделе?
– Да ничего не сурово! – рассмеялась Ольга. – Я ему уже сто раз говорила, чтобы он оставил свои глупые мысли, но он же ничего не хочет слышать. Он навроде моей мамы.
– Почему навроде мамы?
– Потому что тоже считает, что «традиционные семейные ценности» превыше всего. Да ещё и обида. Тут, можно сказать, такое сокровище – трезвый, здравомыслящий парень, с образованием, и внешне не урод. А девушка сопротивляется! Вот он и не может взять в толк: как так? Чего ей ещё не хватает для личного счастья? Ну в точности, как моя мама. Та меня третий год пилит: «Вот! Отказала Анохину! Такой парень был! Трезвый, здравомыслящий, с образованием, не урод. А теперь что? До сих пор не устроена!» Как я ни внушаю ей, что не иметь мужа – это для женщины как раз и значит быть устроенной, она не верит. Тебе, говорит, нужно вступить в брак, пока не поздно.
– И что?
– Ничего. Я, говорю, уже отдала дань традиционным семейным ценностям. В том числе и в брак вступала. Но была отчислена за неуплату членских взносов.
– Нет, я всё равно не понял. А Андрей здесь причём?
– Ну, он хоть и младше, но пытается меня опекать. Благородство проявляет. В том даже смысле, что если я не отвечаю взаимностью ему лично, то он готов пожертвовать собой и поддержать другого кандидата – лишь бы был серьёзный и положительный. Не как некоторые. Понимаешь?
– С трудом. Дурак он какой-то, этот твой Андрей.
– Ну, я тоже с трудом его понимаю. Но всё обстоит именно так.
– То-то он мне всегда грубит, если тебя рядом нет.
– Ещё бы! Ходишь тут, смущаешь честных девушек. Да нет, Андрей хороший. Заботливый, добрый. Услужливый. Только глуповат. Ты не думай, я строго слежу, чтобы объём его услужливости не превышал чисто приятельского уровня. Чтобы потом иск не предъявил.
– Да я и не думаю.
– А зря.
– А что, есть основания так думать?
– Нет, но ты хотя бы сделал вид, что беспокоишься. Да и вообще. Прав Андрей, несерьёзный ты человек. Не знаю даже, зачем я с тобой дружу.
– Что-то ты чересчур распереживалась. Нужно прописать тебе успокоительное.
– Пропиши. Ты же доктор! А ещё лучше – сделай мне щедрую внутриполостную инъекцию. Знаешь, как помогает от переживаний?
– Вот сейчас с твоим докладом закончу – и сделаю.
– Смотри же, не забудь. Ты пообещал!
– Пообещал. Слушай, Норка, ну и почерк у тебя! Ты могла бы врачом стать.
– Если б хотела – стала бы.
Потом Оля достала из шкафа ножовку и стусло и начала пилить куски потолочного пенопласта, жалобный визг которого положил конец нашему миролюбивому переругиванию. Некоторое время мы работали молча. А потом мой мобильник бодро запел в стиле калипсо: «Во-во-и-йе-йе! Во-во-и-йе-йе!». Я специально подобрал эту мелодию для звонков Аллы, потому что она была похожа на неё: такая же яркая, соблазнительная, чувственная. Я не сразу ответил на звонок, точнее, в первое мгновение не успел решить, стану ли вообще отвечать. Мне, и правда, хотелось, игнорируя зов телефона, мстительно потанцевать под мелодию калипсо, пока она не стихнет окончательно. А ещё лучше – повторить тот же танец на бис два-три раза. Пусть бы моя подруга хорошенько помучилась, вновь набирая номер и напряжённо вслушиваясь в гудки. Если подумать, Алла вполне заслужила подобное наказание. Словом, в первое мгновение – когда я встретился глазами с Норкой, услышав звонок, – я ещё колебался. Но огорчённое Олино лицо уже сказало мне, что будет дальше. И, конечно же, она не ошиблась.
XXVIII
Романтическая настроенность плохо информированных толкователей биографии Пушкина, в особенности в том, что касается обстоятельств его семейной жизни и последующей гибели на дуэли, поражает инфантильным простодушием. Однако в последние десятилетия предпринимаются серьёзные попытки идолизации великого поэта под старым лозунгом Аполлона Григорьева «Пушкин – это наше всё», лозунга, за сто с лишним лет не потерявшего своей притягательности для масс. И в самом деле: Пушкин всё чаще выставляется «нашим всем» и «нашим самым», быть может, оттого, что другой «мальчик с кудрявой головой» оказался в историческом аспекте плохишом и полным лузером и вот-вот канет в забвение вместе со своим мавзолеем – между тем, как известно, свято место пусто не бывает. Тем притягательнее становится идея универсализации старого кумира путём расширения его гения на новые внелитературные сферы. К тому же никаких неприятных сюрпризов в виде скандальных разоблачений, учитывая то, что со дня выстрела на Чёрной речке прошло больше века, уже не предвидится, так что дело это верное. Поскольку Пушкин, увы, не оставил, подобно Леонардо, никакого дополнительного наследия в виде революционной техники живописи или эскизов вертолётов и колесцовых замков для огнестрельного оружия, он обречён стать нашим самым-самым в области прекрасных свойств человеческой натуры, в частности, в качестве любящего мужа и отважного защитника чести жены. Само собой разумеется, что и погиб Пушкин от происков «врагов России», в полном соответствии с параноидальной «теорией заговоров» – аналогично с более поздними и бездарными реинкарнациями претендентов на роль национальных героев и спасителей нации вроде певца Игоря Талькова и иже с ним.
Главный из тезисов мифотворчества: Пушкин был без памяти влюблён в Наталью Гончарову и безумно её ревновал. Эта слабость позволила недругам заманить Пушкина в западню, а в конце концов привела поэта к гибели. Давайте обратимся к фактам. Накануне своей женитьбы в 1831 году Пушкин пишет жене друга Вере Вяземской: «Моя женитьба на Натали (это, замечу в скобках, моя сто тринадцатая любовь) решена».
Так называемый «донжуанский список» Пушкина – это на самом деле два параллельных списка женщин, которыми поэт увлекался и с которыми был близок, в хронологическом порядке. Пушкин сам составил их в 1829 году в альбоме Елизаветы Николаевны Шлаковой. (Впервые списки были напечатаны в 1887 году в «Альбоме Пушкинской выставки 1880 года», где в биографическом очерке А. А. Экстерната было указано: «По объяснению П.С. Киселёва, мужа одной из сестёр Ушаковых, – это донжуанский список поэта».)
