- Техас есть Техас, - перебил его Алистер.
Джерид улыбнулся.
- Вот именно
Алистер Брукс погладил рукой полированную спинку стула.
- Если ты и в самом деле решил ехать, я приглашу на твое место Нэда Паркинса. Хотя заменить тебя в полной мере он, конечно же, не сможет. - Брукс слабо улыбнулся. - За эти годы я встречал очень мало по-настоящему ярких личностей.
- Я бы мог оказаться гораздо менее яркой личностью, если бы люди в залах судебных заседаний вели себя более цивилизованно, - ответил Джерид.
- И тем не менее, судьи Нью-Йорка восхищаются твоим мастерством. И это часто дает нам преимущество
- Не сомневаюсь, ты найдешь на мое место другого человека. Ты - прекрасный адвокат.
- Как и ты. Ну, что ж, обдумай все хорошенько и сообщи мне, когда поедешь, - грустно сказал Алистер. - Я не хотел бы мешать твоим планам.
- Ты всегда оставался для меня хорошим другом и замечательным компаньоном, - отозвался Джерид. - Мне будет недоставать тебя, да и нашей работы тоже.
* * *
Джерид вспомнил эти слова неделю спустя, когда сидел в пассажирском вагоне поезда, уносящего его на запад. Он смотрел, как медленно проплывают за окном унылые пейзажи прерии и, вслушиваясь в ритмичное пыхтение локомотива, рассеянно провожал глазами клубы дыма и маленькие облачка пепла, подхватываемые ветерком. Колеса поезда дробно перестукивали.
- Какая пустошь, - заметила женщина с явным британским акцентом, обращаясь к своему спутнику.
- Да, мэм. Но эта земля не останется такой навсегда. Через несколько лет здесь, как и на Востоке, вырастут большие города.
- Интересно, есть в этих местах индейцы?
- Все индейцы в настоящее время живут в резервациях, - ответил мужчина. - И слава Богу, так как в шестидесятые и семидесятые годы прошлого века они часто совершали набеги на окрестные поселения. Но здесь обитали не только индейцы. Население занималось тут разведением скота, и в таких городках, как, например, Додж Сити и Эллсворт…
Что сказал об этих городах мужчина, Джерид так и не узнал, так как мысленно перенесся в далекий 1880-й год. Для Запада это время оказалось богатым на события. Оно ознаменовало собой и нашумевший процесс над Эрлом Клентоном в конце 1881-го года в Тумстоуне, штат Аризона, и последнюю битву в районе Великих равнин и Аризоны, последовавшую сразу за событиями 1876-го года в Монтане. В это время на Западе исчезли оставшиеся индейские племена, а после суровой зимы 1886-го года изжили себя последние из великих погонщиков скота, лишившиеся большей части своего поголовья.
Одновременно с этим в 1890 году в Вундед-Ни началась страшная резня индейских женщин и детей, повлекшая за собой закрытие границы. Пришел конец старым животноводческим городам. Вооруженные до зубов всадники, возглавляемые шерифами пограничных городов, прочесывали каждый дюйм местности в поисках индейцев, стремясь стереть эту нацию с лица земли.
Цивилизация - дело, конечно, хорошее, заметил про себя Джерид. С развитием прогресса жизнь стала гораздо легче и лучше для нового поколения американцев. Даже в самых маленьких городках набирали силу социальные программы благоустройства и повышения жизненного уровня людей, защиты прав женщин и детей и помощи нуждающимся. Люди стремились сделать свою жизнь еще лучше, и теперь в стране не царило беззаконие, как раньше.
Но когда этот подтянутый мужчина в элегантном костюме адвоката встречался лицом к лицу с несправедливостью, все внутри у него сжималось при воспоминании о горьком запахе дыма, разъедавшем глаза. В то время он был еще совсем мальчиком, подростком, росшим без отца. И он устал доказывать всем и каждому, что нисколько не хуже других, у кого есть и отец и мать, состоящие в законном браке. Джерид, конечно же, не мог винить свою несчастную мать в том, что однажды поздним вечером в Додж Сити, штат Канзас, ее изнасиловал человек, которого она даже не запомнила в лицо В конечном итоге, мать Джерида приняла верное решение, родив ребенка и вырастив его в любви и нежности. Сын продолжал оставаться самым близким для нее человеком даже после ее свадьбы с аристократом из Форт-Уэрта и после рождения сводного брата Эндрю, которого Джерид так и не сумел полюбить. Вскоре мать Джерида умерла, тщетно пытаясь спасти сына от беспутной жизни.
Находясь на смертном одре, сраженная холерой, отправившей на тот свет и ее мужа, она крепко сжала в своей хрупкой ладони руку сына, попросив его вернуться на Восток и поступить в колледж. Мать рассказала Джериду о деньгах, заработанных ею шитьем и продажей яиц. Этих денег должно было хватить для поступления в колледж и даже, возможно, для оплаты всего курса обучения. Мать Джерида взяла с сына слово исполнить ее последнюю просьбу, чтобы со спокойным сердцем отойти в мир иной. Ибо жизнь, которую он вел в то время, непременно окончилась бы для него вечными муками в аду.
Похоронив мать, Джерид всерьез задумался над ее последними словами. Он оставил младшего сводного брата Эндрю на попечении убитой горем бабушки и отправился на Восток.
Джерид обладал острым аналитическим умом, он смог заработать стипендию и с честью закончил Гарвардский университет, где изучал право. После окончания университета один из друзей помог ему устроиться на работу в уважаемую адвокатскую контору, принадлежавшую Алистеру Бруксу. Особенно интересовало юношу уголовное право, и он с большим успехом работал в этой сфере десять лет, с тех пор как закончил университет. Но вместе с успехом на Джерида навалились и проблемы, главной из которых оказался брат Эндрю. Мальчик, достигнув юношеского возраста, стал совершенно неуправляемым, бедная старая бабушка уже с трудом справлялась с ним. Незадолго до того, как началась испано-американская война, Джерид помог пристроить брата в армию. Но, побывав на Филиппинах, Эндрю и вовсе возомнил себя героем войны, прекрасно вжившись в свою новую роль. Он стал таким надменным, заносчивым и самодовольным, что Джерид предпочитал не встречаться с братом и оставался в Нью-Йорке. Он редко ездил домой только из-за Эндрю, тот очень раздражал Джерида в последнее время. Джерид проклинал день свадьбы своей матери с Даниэлем Пейджем, а также день рождения своего сводного брата.
Эидрю ничего не знал о прошлом Джерида. Та его жизнь осталась далеко позади, в Канзасе, и не имела ничего общего с жизнью, которую Джерид сотворил для себя сам. Все в ФортУэрте знали Джерида, как преуспевающего адвоката из Нью-Йорка, никогда не державшего в руках ничего опаснее чернильной ручки. К счастью для него, вести о его случающихся время от времени столкновениях с противниками по вопросам права не просочились пока в местную газету; Джерид отбивал охоту брать у него интервью у наиболее любопытных репортеров, а состязаться с ним в стрельбе и вовсе никто не решался. В восьмидесятые годы произошел, правда, ряд случаев, к счастью, быстро забытых, когда Джериду пришлось взять в руки оружие. Он и по сей день оставался стрелком, не знающим промаха, и постоянно оттачивал свое мастерство. Но за последние годы Джерид никого не убивал.
Он вспоминал ту безрассудную, беспечную и пустую жизнь, которую вел раньше, и глаза его постепенно сужались. На долю его матери и в самом деле выпало много страданий из-за темной стороны жизни сына, перед смертью несчастной выросшей до устрашающих размеров. Она не знала отца своего ребенка и, должно быть, сильно из-за этого переживала. Джериду тоже хотелось бы узнать хоть что-нибудь о своем отце, но в Додж Сити не нашлось человека, на которого он был бы похож, и кто мог бы пролить хоть какой-нибудь свет на его происхождение. Возможно, отцом Джерида оказался всего лишь пьяный ковбой, перегонявший скот, или солдат, возвращавшийся с войны. Вообще-то, это не столь важно, часто говорил он себе. Но все-таки, ему очень хотелось выяснить для себя этот вопрос.
