– Покупаем мы, а не ты, – заявила Фрэнси. – А мы считаем, что с траурными шляпками пора покончить.
– Примерь-ка вот эту, красную, – предложил Нили.
– Нет. Лучше вон ту, темно-зеленую с витрины.
– Это новый модный цвет, – пояснила хозяйка магазина, доставая шляпку с витрины. – Мы называем его моховой зеленый.
Она надела шляпку на Кэти. Та нетерпеливым движением руки сдвинула шляпку на левый глаз.
– Здорово! – оценил Нили.
– Мама, ты выглядишь прекрасно! – вынесла свой вердикт Фрэнси.
– И мне нравится, – решила мама. – Сколько стоит?
Хозяйка сделала глубокий вдох, и Ноланы приготовились к затяжному торгу.
– Поймите, это… – выдохнула хозяйка магазина.
– Сколько? – прервала ее Кэти.
– Поймите, в Нью-Йорке за такую же вы заплатите десять долларов. А у нас…
– Если я захочу заплатить за шляпку десять долларов, я поеду в Нью-Йорк.
– Разве можно так вести разговор? Точно такая же модель в Ванамэйкере стоит семь пятьдесят.
Выдержав многозначительную паузу, хозяйка закончила:
– А вам я продам эту шляпку за пять долларов.
– У меня есть ровно два доллара на шляпку.
– Тогда покиньте мой магазин! – возмущенно сказала хозяйка.
– Хорошо.
Кэти взяла ребенка на руки и поднялась со стула.
– Ну, куда вы так спешите? – Хозяйка усадила Кэти обратно и положила шляпку в бумажный пакет. – Я отдам вам ее за четыре пятьдесят. Поверьте, даже свекрови я не отдала бы за такую цену!
«Охотно верю, – подумала Кэти. – Особенно если она похожа на мою свекровь». А вслух она сказала:
– Эта шляпка хороша, но я могу потратить только два доллара. Шляпных магазинов много, и я найду там шляпку себе по карману – может, не такую хорошую, как ваша, но она сможет защитить мою голову от ветра.
– Послушайте меня, – женщина заговорила глубоким, проникновенным голосом. – Евреи говорят, что деньги – это все. Но мы же не евреи. Когда у меня есть красивая шляпка и она к лицу красивой покупательнице, со мной что-то происходит. Вот тут.
Женщина приложила руку к сердцу.
– Я забываю про деньги. Я готова отдать даром, – она вложила пакет в руку Кэти. – Четыре доллара, и шляпка ваша. Я сама заплатила за нее оптовику столько.
Хозяйка вздохнула.
– Поверьте, деловая женщина из меня не получится. Лучше буду писать картины.
И торг продолжался. Когда цена опустилась до двух пятидесяти, Кэти поняла, что это предел. Чтобы проверить, она сделала вид, что уходит, и на этот раз хозяйка не пыталась ее остановить. Тогда Фрэнси кивнула Нили. Он достал два доллара и пятьдесят центов.
– Только не говорите никому, как дешево я продала, – предупредила хозяйка.
– Не скажем, – пообещала Фрэнси. – Положите шляпку в коробку.
– Десять центов за коробку – столько я сама заплатила оптовику.
– Достаточно и пакета, – запротестовала Кэти.
– Это твой рождественский подарок, – ответила Фрэнси. – И к нему полагается коробка.
Нили достал монету. Шляпка была завернута в папиросную бумагу и уложена в коробку.
– Раз уж я пошла на такие уступки, в следующий раз за шляпкой только ко мне. Только больше не рассчитывайте на такую скидку!
Кэти рассмеялась. Когда они выходили, хозяйка магазина сказала:
– Носите на здоровье.
– Спасибо.
Когда за ними закрылась дверь, женщина прошептала: «Пошли вы к черту», и плюнула им вслед.
На улице Нили сказал:
– Неудивительно, что мама покупает новые шляпки раз в пять лет. Надо же, какая морока.
– Морока? – переспросила Фрэнси. – Развлечение, а не морока!
Затем пошли к Зеглеру за трикотажным костюмчиком для Лори. Увидев Фрэнси, Зеглер вылил на нее ушат упреков:
– Ага! Наконец-то явилась – не запылилась! Что, другие галантерейщики не угодили, и снова вспомнила про Зеглера? Может, у других манишка будет и дешевле на пенни, да с брачком, верно?
Он обратился к Кэти:
– Столько лет эта девочка приходила ко мне за манишками и воротничками для папы. И вот целый год уже носа не кажет.
– Ее отец умер год назад, – пояснила Кэти.
Мистер Зеглер со всего размаху ударил себя ладонью по лбу.
– Ой! Язык у меня такой длинный, что во рту не помещается, – расстроился он.
– Ничего страшного, – успокоила его Кэти.
– А сейчас чем интересуетесь? Что вам показать? – живо спросил он, переходя к делу.
– Трикотажный костюмчик для семимесячного ребенка.
– Есть один как раз на такой возраст.
Он вынул из коробки костюм из синей шерсти. Но когда его приложили к Лори, оказалось, что кофточка доходит только до пупка, а штанишки до колен. Стали примерять другие размеры, и наконец костюмчик, рассчитанный на двухлетнего, оказался впору. Мистер Зеглер рассыпался в похвалах:
– Я двадцать лет торгую, пятнадцать на Гранд-стрит да пять на Грэм-авеню, и ни разу – ни разу инс лебен, ни разу в жизни – не встречался мне семимесячный ребенок такого размера!
И семейство Нолан засияло от гордости.
Торговаться не пришлось, потому что в магазине Зеглера цены были фиксированные. Нили отсчитал три доллара. Они сразу же нарядили Лори в обновку. В костюме и шапочке с отворотом она выглядела чудесно. Синий цвет оттенял розовые щеки. По ее довольному виду казалось, она и сама это понимает – и улыбается всем без разбору, показывая два прорезавшихся зуба.
– Ах, ду либхен, какая милашка, – пропел Зеглер, умиленно сложив ладони. – Пусть носит на здоровье.
На этот раз пожелание не было обесценено плевком вслед.
Мама в новой шляпке и Лори в новом костюме вернулись домой, а Нили с Фрэнси продолжили рождественский поход за подарками. Они накупили мелочей в подарок своим кузенам Флиттманам и девочке Сисси. Наступил черед заняться собой.
– Я скажу тебе, чего хочу, а ты купишь, – сообщил Нили.
– Хорошо. Что?
– Гетры.
– Гетры? – Фрэнси аж взвизгнула.
– Жемчужно-серые, – уверенно уточнил Нили.
– Ну, если тебе так угодно… – с сомнением кивнула Фрэнси.
– Размер средний.
– Откуда ты знаешь размер?
– Я вчера примерил.
Он выдал Фрэнси полтора доллара, и она купила гетры. Велела продавцу положить их в подарочную коробку. На улице она вручила коробку Нили, они обменялись неодобрительными взглядами.
