– Да, мэм. Только я не хочу пользоваться чужими идеями. У меня есть свои.
– Что ж, это похвально. Я не настаиваю, – она встала. – Я потратила столько времени на тебя, потому что искренно считаю – ты подаешь надежды. Не сомневаюсь, что теперь, когда мы все обсудили, ты прекратишь кропать свои гнусные рассказики.
Гнусные. Фрэнси повертела в уме это слово. Оно не значилось в ее словаре.
– Гнусные – что это значит?
– Я – говорила – как поступать – если – не знаешь – слова! – отчеканила мисс Гарндер.
– Да, я забыла.
Фрэнси взяла с полки большой словарь, нашла слово «гнусный» и стала читать. «Грязный». Грязный? Она представила своего папу в свежей манишке, с воротничком, который он менял каждый день, в отполированных до блеска ботинках, которые он начищал дважды в день. «Запачканный». Папа завел личную кружку в парикмахерской. «Низменный». Это слово Фрэнси пропустила, потому что смутно представляла его значение. «Безобразный». Вот уж нет! Как папа танцевал! Он был стройный и ловкий. В нем не было ничего безобразного. «Также подлый и низкий». Она вспомнила, сколько раз папа проявлял доброту и чуткость. Вспомнила, как все любили его за это. Ее лицо вспыхнуло. Дальше читать она не могла, потому что страница перед глазами расплылась. Фрэнси повернулась к мисс Гарндер с искаженным от гнева лицом:
– Не смейте обзывать нас таким словом!
– Вас? – тупо переспросила мисс Гарндер. – Мы же говорим о твоих рассказах, Фрэнси! Как можно, Фрэнси! – Мисс Гарндер повысила голос: – Ты меня поражаешь! Такая воспитанная девочка. А если я сообщу твоей матери, что ты грубишь учителю?
Фрэнси перепугалась. Грубость по отношению к учителю в Бруклине считалась преступлением, которое следует карать исправительной колонией для несовершеннолетних.
– Простите меня, пожалуйста. Пожалуйста, простите. Я не хотела, – униженно повторяла Фрэнси.
– Понимаю, – мягко сказала мисс Гарндер. Она обняла Фрэнси и прошла вместе с ней до двери. – Понимаю, что ты находишься под впечатлением от нашего разговора. «Гнусный» действительно ужасное слово, и это хорошо, что оно возмутило тебя. Это значит, ты правильно понимаешь его смысл. Возможно, теперь ты меня невзлюбишь, но поверь, я желаю тебе добра. В один прекрасный день ты вспомнишь мои слова и поблагодаришь меня за них.
Фрэнси мечтала, чтобы взрослые перестали произносить эту фразу. И без того бремя благодарности, которую, по их словам, она должна испытать в будущем, давило ей на плечи. Она представляла, что лучшие годы своей жизни потратит на поиски всех этих людей, чтобы сказать им: о, вы были правы, я так благодарна вам!
Мисс Гарндер вручила Фрэнси ее «гнусные» сочинения и пьесу со словами:
– Когда придешь домой, брось это в печь. И поднеси спичку. А когда бумага вспыхнет, повторяй: «Я сожгла все плохое. Я сожгла все плохое».
По дороге домой Фрэнси пыталась обдумать этот разговор. Она знала, что мисс Гарндер незлой человек. Она по-своему желала Фрэнси добра. Но то, что для мисс Гарндер было добром, не являлось добром для Фрэнси. Фрэнси начала осознавать, что некоторые образованные люди могут счесть ее жизнь отвратительной. Она думала – интересно, будет ли она сама стыдиться своего прошлого, если получит образование? Будет ли она стыдиться своих родных? Стыдиться своего красивого папы, такого легкомысленного, доброго и чуткого, стыдиться своей мужественной и прямодушной мамы, которая так гордится своей мамой, хотя та не умеет ни читать, ни писать, стыдиться своего брата Нили, такого славного и честного? Нет! Ни за что! Если образование заставит ее испытывать стыд за себя и за них, то она отказывается от образования. «Но я проучу эту мисс Гарндер, – поклялась Фрэнси. – Я докажу ей, что у меня есть воображение. Докажу во что бы то ни стало».
В тот же день она начала писать свой роман. Главную героиню звали Шерри Нола – эта девочка была рождена и воспитывалась в исключительной роскоши. Роман назывался «Это я» и представлял историю несбывшейся жизни Фрэнси.
Фрэнси успела написать двадцать страниц. Их заполняли подробные описания богатой обстановки в доме Шерри, панегирики великолепным нарядам Шерри и перечисления сказочных яств, которые поглощала героиня.
Закончив писать, Фрэнси через Джона, мужа Сисси, передаст роман в типографию, чтобы его напечатали, а потом принесет книгу мисс Гарндер. Фрэнси предавалась сладостным мечтам. Эта сцена все время крутилась у нее в голове. Она сочинила такой диалог.
ФРЭНСИ (протягивая свою книгу мисс Гарндер): Надеюсь, здесь вы не обнаружите ничего гнусного. Пожалуйста, считайте это моим выпускным сочинением. Полагаю, вас не смущает то, что оно напечатано?
(У мисс Гарндер отвисает челюсть. Фрэнси продолжает как ни в чем не бывало.)
По-моему, печатный текст читать удобнее, вы согласны?
(Мисс Гарндер читает, Фрэнси с рассеянным видом смотрит в окно.)
МИСС ГАРНДЕР (дочитав): О, Фрэнси! Это восхитительно!
ФРЭНСИ: Что-что?
(Выходя из задумчивости.)
Ах, вы о романе. Я накропала его в два счета. Это несложно – писать о том, чего не знаешь. Писать правду гораздо сложнее – сначала ее нужно пережить.
Это место Фрэнси зачеркнула. Она не хотела, чтобы мисс Гарндер подумала, будто Фрэнси обиделась. Она переписала.
ФРЭНСИ: Что-что?
(Спохватываясь.)
Ах, вы о романе! Рада, что вам понравилось.
МИСС ГАРНДЕР (застенчиво):
Фрэнси, могу я… могу я попросить у тебя автограф?
ФРЭНСИ: Ну конечно.
(Мисс Гарндер снимает колпачок со своей авторучки и протягивает ее Фрэнси. Фрэнси пишет: «С наилучшими пожеланиями от М. Фрэнсис К. Нолан.)
МИСС ГАРНДЕР (разглядывая автограф): Какая интересная подпись!
ФРЭНСИ: Просто мое полное имя.
МИСС ГАРНДЕР (застенчиво): Фрэнсис?
ФРЭНСИ: Будьте проще, обращайтесь ко мне как раньше.
МИСС ГАРНДЕР: Могу я попросить тебя приписать сверху, над твоей подписью, «Моему другу Мюриэль Гарндер»?
ФРЭНСИ (после едва заметной паузы): Почему бы и нет?
(С многозначительной улыбкой.) Я всегда писала то, что вы просили.
(Пишет.)
МИСС ГАРНДЕР (едва слышным шепотом): Благодарю.
ФРЭНСИ: Мисс Гарндер… конечно, сейчас это не важно… но не могли бы вы поставить мне оценку… как раньше?
(Мисс Гарндер берет ручку и выводит на обложке книги красными чернилами «ПЯТЬ С ПЛЮСОМ».)
Мечта была такой сладостной, что Фрэнси в лихорадке приступила к следующей главе. Она строчила без остановки, чтобы мечта поскорее стала явью. Она писала:
