№ 1
Дата: 20 сентября 1918 года
Получатель: Эва Флиттман
Основание: Потому что она моя сестра
На счете: 1000.00
Сумма перевода: 200.00
Остаток: 800.00
Фрэнси ломала голову: откуда взялась эта сумма? Почему не пятьдесят долларов и не пятьсот? Почему именно двести? Потом она сообразила. Двести долларов – сумма, на которую застрахован дядя Вилли и которая причитается Эви в случае его смерти. Очевидно, Кэти не сомневается в том, что Вилли плохо кончит.
На свадебное платье Кэти не потратила из подаренной Макшейном суммы ни копейки. Она сказала, что не хочет тратить эти деньги на себя, пока они с Макшейном не повенчаются. Чтобы купить платье, она позаимствовала из тех денег, которые скопила для Фрэнси, и пообещала, что выпишет ей чек сразу после церковной церемонии.
В эту последнюю субботу Фрэнси утром посадила Лори в ее двухколесную коляску и повезла на прогулку. Они проехали по улице, долго стояли на углу, и Фрэнси смотрела, как дети по Манхэттен-авеню тащат утиль в лавку Карни. Фрэнси проделала тот же путь и зашла в лавку Чарли, когда там было затишье. Она положила на прилавок пятьдесят центов и объявила, что покупает все лотерейные билетики.
– А, Фрэнси! Ты чего, Фрэнси, – сказал он.
– Я не буду тянуть билетики. Просто заберу все призы.
– Ну, слушай!
– Значит, среди билетиков нет выигрышных, правильно, Чарли?
– Помилуй, Фрэнси, ты хочешь, чтобы я протянул ноги, дела-то в лавке идут еле-еле, не доход, а слезы.
– Я всегда думала, что твоя лотерея – сплошное жульничество. Как тебе не стыдно – столько лет дурачишь детей.
– Не говори так. Я даю им конфету ценой в пенни взамен центов, которые они оставляют здесь. А лотерея нужна для забавы, так ведь интересней.
– И еще лотерея нужна, чтобы дети возвращались к тебе снова и снова – в надежде выиграть.
– Если они не придут ко мне, они пойдут через дорогу к Джимпи, так ведь? А уж лучше пусть ходят ко мне, я как-никак человек женатый. И не затаскиваю девочек в кладовку, ясно? – с достоинством сказал Чарли.
– Что ж. В твоих словах есть доля правды. Скажи, а не найдется ли у тебя куклы за пятьдесят центов?
Он вытащил из-под прилавка куклу с уродской физиономией.
– Вот только что отдал за нее шестьдесят пять центов, но тебе уступлю за пятьдесят.
– Я дам тебе пятьдесят центов при условии, что ты повесишь ее как приз и позволишь какому-нибудь ребенку выиграть.
– Сама посуди, Фрэнси. Выиграет один – захотят выиграть и другие, так ведь? Нет, это послужит плохим примером.
– О, ради Иисуса милосердного, – искренне взмолилась Фрэнси. – Ну дай ты хоть кому-нибудь выиграть хоть раз!
– Ну хорошо, хорошо! Только не волнуйся так, прошу тебя.
– Я просто хочу, чтобы кому-нибудь из детей повезло просто так.
– Когда ты уйдешь, я повешу куклу среди призов и билетик положу в коробку. Ты довольна?
– Спасибо, Чарли.
– А выигравшему скажу, что куклу зовут Фрэнси, ладно?
– Нет, не надо! Она такая уродина.
– Знаешь что, Фрэнси?
– Что?
– Ты стала настоящей барышней. Сколько тебе лет?
– Скоро семнадцать.
– Помню, ты была тощая, с длинными ногами. Думаю, ты станешь со временем привлекательной женщиной – не красавицей, но очень ничего.
– Вот уж спасибо! – рассмеялась Фрэнси.
– Твоя сестричка? – Он кивнул на Лори.
– Да.
– Не успеешь оглянуться, как она пойдет сдавать утиль и принесет мне свои пенни. Сегодня они сидят в колясках, а завтра, глядишь, уже тянут лотерейные билетики. Дети в наших краях растут быстро.
– Она никогда не будет сдавать утиль. И никогда не придет к тебе.
– Верно, верно. Слышал, вы переезжаете.
– Да, мы уезжаем, Чарли.
– Удачи, Фрэнси.
Фрэнси отвезла Лори в парк, вынула из коляски и отпустила погулять по травке. У мальчишки-разносчика купила соленый кренделек за пенни, раскрошила его и посыпала птицам. Стая темных воробьев налетела откуда ни возьмись и затеяла свару из-за крошек. Лори топотала вокруг и пыталась их поймать. Ленивые птицы подпускали ее почти вплотную, взмахивали крыльями и взлетали у нее под самым носом. Девочка заливалась радостным смехом каждый раз, когда птица вспархивала.
Посадив Лори обратно в коляску, Фрэнси пошла попрощаться со своей школой. Школа была всего в двух кварталах от парка, где Фрэнси бывала чуть ли не каждый день, но по каким-то причинам она ни разу со дня окончания не проходила мимо.
Фрэнси удивилась тому, какой маленькой оказалась школа. Фрэнси решила, что школа осталась прежней, просто ее глаз привык к более грандиозным сооружениям.
– Это школа, в которую ходила Фрэнси, – сказала она Лори.
– Фэн-ни шко-у ходи-а, – кивнула Лори.
– Твой папа однажды ходил со мной, он пел песню.
– Папа? – не поняла Лори.
– Ну да, я забыла. Ты же не видела папу.
– Ои виде-а папу. Дядя. Бошой дядя.
Лори решила, что Фрэнси говорит про Макшейна.
– Да, правильно, – согласилась Фрэнси.
За два года, которые прошли после того, как Фрэнси окончила школу, она превратилась из девочки в девушку.
По дороге домой она прошла мимо того дома, адрес которого указала, чтобы попасть в эту школу. Теперь дом показался ей крошечным и жалким, но она все равно почувствовала к нему нежность.
Прошла она и мимо бара Макгэррити. Только бар больше не принадлежал Макгэррити. Макгэррити уехал в начале лета. По секрету он сообщил Нили, что держит нос по ветру, а в воздухе пахнет сухим законом. Так что он, Макгэррити, принял нужные меры. Купил большое помещение за Хемпстедом на Лонг-Айленде и загодя наполняет подвалы спиртным про черный день. И как только сухой закон вступит в силу, он откроет свое заведение, которое называл Клубом. Он и название уже выбрал: «Клуб Мэй-Мария». Его жена в вечернем платье будет принимать посетителей, она будто для этого рождена, пояснил он. Фрэнси не сомневалась, что миссис Макгэррити будет счастлива в роли хозяйки Клуба. Она надеялась, что и сам Макгэррити когда-нибудь будет счастлив.
После обеда Фрэнси отправилась в библиотеку, чтобы в последний раз сдать книги. Библиотекарша проштамповала ее карточку и сунула обратно, даже не взглянув на Фрэнси как обычно.
– Что вы порекомендуете мне почитать? – спросила Фрэнси.
– Какой возраст?
