– Нили, пойдем. Поможешь мне ее уложить.
– Это еще зачем? – Нили сиял от удовольствия и уходить не собирался.
– Нужно поправить простынки. Ты это сделаешь, пока я подержу Лори.
Неужели Нили ничего не соображает? Неужели ему невдомек, что Макшейн и мама хотят уже остаться вдвоем хоть ненадолго?
В темной гостиной Фрэнси шепотом спросила у брата:
– Что ты об этом думаешь?
– Подходящая партия для мамы. Не папа, конечно, но…
– Нет, конечно. Другого такого, как папа, больше нет. Но в остальном он вроде хороший человек.
– Лори здорово повезло, будет как сыр в масле кататься.
– Энни Лори Макшейн! В ее жизни не будет таких трудностей, как у нас!
– Нет, конечно. Но и таких радостей тоже не будет.
– Верно, Нили! Мы ведь были счастливы, правда?
– Еще бы!
«Бедняжка Лори», – мысленно пожалела сестру Фрэнси.
Книга пятая
55
Фрэнси вздрогнула, потому что кто-то коснулся ее плеча. Потом она опомнилась и улыбнулась. Конечно! Час дня, она свободна, пришла ее сменщица, чтобы занять место за аппаратом.
– Погоди, дай я напечатаю еще одну телеграмму, – попросила Фрэнси.
– Надо же, как некоторые любят свою работу, – улыбнулась сменщица.
Фрэнси печатала телеграмму медленно, с любовью. Ей было приятно, что это поздравление с днем рождения, а не извещение о смерти. Этой телеграммой она прощалась со своей работой. Опасаясь, что расплачется, она никому не сказала, что увольняется. Подобно матери, она избегала открытого проявления чувств.
Она не сразу прошла в раздевалку, а постояла немного в большой комнате отдыха, где машинистки обычно проводили свой пятнадцатиминутный перерыв. Они окружили девушку, которая играла на пианино, и пели: «Привет, Центральный вокзал».
Когда Фрэнси вошла, пианистка, вдохновившись новым осенним костюмом Фрэнси серого цвета и серыми замшевыми ботиками, заиграла другую песню. Одна из девушек обняла Фрэнси и втянула в общий кружок. Фрэнси пела вместе со всеми:
С виду строга и холодна,
В душе, я знаю, бесенок она…
– Фрэнси, как тебе пришло в голову нарядиться во все серое?
– Даже не знаю… В детстве видела одну актрису. Имени ее не помню, а спектакль назывался «Любовница министра».
– Прелестно!
И они хором допели песню до конца.
Потом они запели следующую песню, а Фрэнси отошла к стенду возле высокого окна и смотрела на Ист-Ривер, от которого ее отделяло двадцать этажей. В последний раз она смотрит на пролив из этого окна. Последний раз, о чем бы ни шла речь, всегда имеет привкус смерти. То, что я вижу сейчас, – думала Фрэнси, – больше не увижу никогда. В последний раз все видится особенно отчетливо, словно зажегся мощный прожектор. А грустно потому, что не удосужилась все вобрать в себя, пока было время.
Как говорила бабушка Ромли? «Смотри на мир так, словно видишь его в первый или в последний раз. И отпущенное тебе на земле время наполнится блаженством».
Бабушка Ромли!
В последний раз ее болезнь продолжалась несколько месяцев. Но пробил час, и Стив пришел к ним как раз перед закатом.
– Я буду скучать по ней, – сказал он. – Она была великая леди.
– Ты имеешь в виду – великая женщина, – поправила Кэти.
Почему, гадала Фрэнси, дядя Вилли выбрал именно этот момент, чтобы оставить семью? Не успев додумать свою мысль, она заметила судно, которое проплывало под мостом. Почувствовал себя более свободным, когда женщин Ромли стало на одну меньше? Или уход Марии Ромли натолкнул его на мысль о побеге? Или просто (как утверждала Эви) он по своему малодушию решил воспользоваться смятением и суматохой во время похорон Марии Ромли? Так или иначе, но Вилли исчез.
Вилли Флиттман!
Он репетировал в поте лица, пока не научился играть на всех инструментах одновременно. Потом он выступил на конкурсе музыкантов-любителей в доме кино и завоевал первый приз – десять долларов.
Домой с инструментами и выигрышем он не вернулся, и с тех пор никто его не видел.
Время от времени доходили какие-то слухи. Поговаривали, что он скитается по улицам Бруклина как бродячий музыкант и живет на те гроши, которые получает. Эви повторяла, что с холодами прибежит домой как миленький, но лично Фрэнси в этом сомневалась.
Эви устроилась на ту же фабрику, где работал Вилли. Она получала тридцать долларов в неделю и жила припеваючи, не считая ночей, когда, подобно всем женщинам Ромли, страдала из-за отсутствия мужчины рядом.
Фрэнси, стоя у окна и глядя на реку, думала о том, что дядя Вилли всегда казался немного призрачным. Впрочем, многое теперь казалось призрачным, словно приснилось во сне. Например, тот человек в подъезде – разве это не сон! Разве не сон то, что Макшейн ждал маму столько лет. Папа умер. И сейчас кажется, что он никогда не существовал. А рождение Лори – не сон ли: ребенок родился от отца, который уже пять месяцев как в могиле? И сам Бруклин – это сон. Все, что происходит здесь, не существует в реальности. Мираж. Или все реально, только она, Фрэнси, спит?
Что ж, она выяснит это, когда приедет в Мичиган. Если и там все обернется сном, значит, причина в том, что она, Фрэнси, грезит.
Анн Арбор!
Там находится Мичиганский университет. И уже через два дня поезд повезет ее в Анн Арбор. Летние курсы окончены. Она сдала экзамены по всем четырем выбранным ею предметам. Под руководством Бена она сдала и вступительные экзамены в колледж. И теперь она, в шестнадцать с половиной лет, будет зачислена в колледж, да еще имея баллы на первый семестр.
Она хотела пойти в Колумбийский университет в Нью-Йорке или в Адельфийский в Бруклине, но Бен сказал, что адаптация к новой среде – часть процесса получения высшего образования. Мать и Макшейн согласились с этим. Даже Нили сказал, что ей полезно будет уехать – тогда она избавится от бруклинского акцента. Но Фрэнси больше не хотела от него избавляться, как и от своего имени. Этот акцент означал ее связь с определенным местом на земле. Она из Бруклина, поэтому у нее будет бруклинское имя и бруклинский акцент. Ничего менять она не станет.
Бен выбрал для нее Мичиганский университет. Он сказал, что это либеральный государственный колледж, там сильный факультет английской филологии и низкая стоимость обучения. Фрэнси спросила: если Мичиганский университет так хорош, почему же он сам не поступил в него, а поехал на Средний Запад? Бен ответил, что он собирается в том штате работать, делать политическую карьеру и ему полезно свести знакомство с будущими влиятельными избирателями штата еще на студенческой скамье.
Бену исполнилось двадцать лет. Он занимался на курсах офицерского резерва при своем колледже и в военной форме выглядел бесподобно.
