– Это всего лишь приспособления для маленькой ролевой игры.
Он взял у меня ошейник и поднес к моей шее.
Я оттолкнула его руку.
– Даже не думай об этом! Я ни за что не надену… это! – Я швырнула ошейник на кровать вместе с упряжью из ремешков. – Я устала. Хочу спать.
Джексон стоял посреди спальни, а я ушла в ванную почистить зубы. Когда я вернулась, он лежал в постели с закрытыми глазами, и лампа с его стороны была выключена.
Мне надо было сразу понять, что уж слишком легко и просто все получилось.
Я ворочалась в кровати до тех пор, пока не услышала негромкое сонное сопение Джексона. Только тогда я наконец расслабилась и позволила себе задремать. Не знаю, долго ли я проспала, но очнулась я от того, что к моим губам прижалось что-то холодное и твердое.
Я резко открыла глаза и попыталась отвернуться, но Джексон цепко сжал мое запястье.
– Открой рот, – приказал он глухим, гортанным голосом.
– Что ты делаешь? Отпусти меня!
Он еще крепко и больнее сжал мою руку. Другой рукой он схватил меня за волосы и тянул до тех пор, пока мой подбородок не запрокинулся вверх.
– Второй раз просить не стану.
Я разжала губы и в ужасе напряглась. Джексон вставил мне в рот какой-то металлический цилиндр. Я начала задыхаться. Он расхохотался. А потом он сел на меня верхом и включил лампу с моей стороны кровати. Только тут я поняла, что у меня во рту – это было дуло пистолета.
«Он убьет меня». Страх охватил меня. Я лежала совершенно неподвижно, боясь пошевелиться. В ужасе я следила за тем, как его указательный палец лег на спусковой крючок.
– Что я скажу Таллуле, когда она вырастет? – прошипел Джексон. – Как я ей объясню, что ее мамочка не любила ее так, чтобы хотеть жить.
Мне хотелось завопить от ужаса, но страх сковал меня по рукам и ногам. Я почувствовала, как по щекам бегут слезы и затекают в уши.
– Пожалуй, я мог бы солгать и сказать, что в вашей семейке многие были самоубийцами. Может быть, в один прекрасный день я ей расскажу, что с собой покончила ее тетя Джулия. – Джексон рассмеялся, наклонился и поцеловал меня в лоб, и его взгляд стал холодным. – Либо ты можешь начать делать то, что тебе велят.
Он вытащил пистолет у меня изо рта, провел кончиком дула по моей шее, груди и животу Это было нечто вроде любовных ласк. Я до боли зажмурилась. Я слышала только, как кровь стучит у меня в ушах. Я никогда не увижу, как вырастет мое дитя. Мое тело напряглось в ожидании гибели.
– Открой глаза.
Джексон слез с меня, но продолжал держать меня под прицелом.
Я выдохнула и не сумела скрыть облегчение.
– Надень сбрую.
– Я сделаю все, что ты хочешь – только прошу тебя, убери пистолет, – удалось прошептать мне.
– Не заставляй меня повторять.
Я соскользнула с кровати и взяла коробку с кресла. У меня так сильно дрожали руки, что я все время роняла ремешки. Я не сразу сообразила, как их правильно нацепить на себя.
– И ошейник не забудь.
Я застегнула на шее кожаный ошейник.
– Потуже, – распорядился Джексон.
Я завела руки за спину и застегнула ошейник плотнее. Сердце у меня бешено колотилось, я пыталась отдышаться. Я думала – может быть, если я все буду делать, как он говорит, он перестанет целиться в меня из пистолета.
С ленивой улыбкой Джексон подошел ко мне, схватился на металлическое кольцо на ошейнике и рванул к себе. Я резко наклонилась вперед. Он потянул еще сильнее – и я упала на пол.
– Встань на колени.
Я выполнила его приказ.
– Вот хорошая маленькая рабыня. – С этими словами он подошел к своему шкафу и вытащил оттуда галстук. Он несколько раз обернул его вокруг моих запястий и туго связал. Затем отошел и описал руками квадрат – словно прикидывал, как это будет выглядеть на картине. – Нет, не совсем хорошо. – Он вернулся к шкафу и принес небольшой мячик. – Открой рот пошире. – И он вставил мягкий пластиковый кляп мне в рот. – Вот так неплохо. – Он положил пистолет на тумбочку и, взяв смартфон, принялся делать снимки. – Получится неплохой альбом. – Он разделся и подошел ко мне. – А теперь заменим этот мячик кое-чем другим… – И он сделал еще несколько снимков. Потом отстранился и посмотрел на меня осуждающе. – Ты меня не заслуживаешь. Знаешь, сколько женщин мечтало бы прикоснуться ко мне губами? А ты ведешь себя так, словно это тяжкая повинность.
– Мне жаль.
– Да, тебе стоит пожалеть об этом. Не двигайся с места и думай о том, что значит быть хорошей женой, как доказать мне, что я для тебя желанен. И может быть, утром я позволю тебе ублажить меня. – Он лег на кровать. – И даже не думай пошевелиться до тех пор, пока я тебе не позволю.
Он сунул пистолет под подушку.
Он выключил лампу. В комнате стало темно. В какое-то мгновение я была готова пожалеть о том, что он меня не убил.
Глава сорок седьмая
Я жила в постоянном страхе – боялась потерять Таллулу. Социальный работник, адвокаты, бюрократы – все они смотрели на меня одинаково, со смесью подозрительности и отвращения. Я знала, о чем они думали – как она могла угрожать причинить вред собственному ребенку? По городу поползли слухи – такое трудно утаить. Я ни с кем не откровенничала, не могла сказать правду никому из своих подруг – даже Мередит. Я была вынуждена жить в ненавистной лжи, которой меня опутал Джексон.
С тех пор я слушалась его во всем. Я улыбалась ему, смеялась в ответ на его шутки, держала язык за зубами, если возникал порыв поспорить или возразить. Это были прогулки на коротком поводке, потому что, если я вела себя слишком уж сговорчиво, он мог разозлиться и обвинить меня в том, что я веду себя, как робот. Ему хотелось немного непослушания, но я никогда не понимала, сколько именно. Я всегда с трудом держала равновесие – образно говоря, одна моя нога то и дело оказывалась за краем пропасти. Я следила за Джексоном, когда он был рядом с Таллулой, опасаясь, что он может сделать ей что-то плохое, но со временем я поняла, что свои извращенные игры он сосредоточил только на мне одной. Любой, кто посмотрел бы на нас со стороны, решил бы, что у нас поистине идеальная семья. Джексон старательно заботился о том, чтобы только я одна видела те моменты, когда он снимает маску. Когда мы бывали в обществе, мне приходилось играть роль жены, обожающей своего чудесного супруга.
Дни превратились в недели и месяцы, и я научилась тому, как быть именно такой, какую ему нужно. Случалось, что проходили целые месяцы, когда не происходило ничего ужасного. Он даже бывал очень мил, и мы целыми днями вели себя, как совершенно нормальная супружеская пара. До тех пор, пока я не становилась слишком покладиста, или забывала выполнить данное мне Джексоном поручение, или заказывала у поставщика продуктов не ту черную икру, какую было нужно. Я стала экспертом по выражениям лица Джексона, я научилась улавливать напряженность в его голосе. Я делала все возможное, лишь бы избежать промашки или оскорбления. Если же это случалось, то вновь появлялся пистолет, и я гадала, не убьет ли он меня на этот раз. На следующий день я неизменно получала подарок – ювелирное украшение, дизайнерскую сумочку, дорогие духи. И всякий раз, когда я брала в руки что-то из этого, я вспоминала, что мне довелось перенести, чтобы это получить.
