Я взвизгнула и отпрянула, но он завел руку мне за голову и не дал отстраниться.
– А если не станешь слушаться, поверь мне: всю оставшуюся жизнь ты будешь жалеть об этом, а у твоего ребенка появится новая мамочка.
Я поняла, что я – в его власти. Не имело значения то, что безумцем был он, а не я. У него были деньги и рычаги влияния, и он блестяще играл свою партию.
Как же это произошло? Я пыталась сделать глубокий вдох, что-нибудь придумать – хоть что-то, что помогло бы мне поверить в возможность найти выход. Но я смотрела на своего мужа – этого чужака, державшего в руках мое будущее, и мне ничего не приходило в голову. Обуреваемая отчаянием, я прошептала:
– Я буду делать все, что ты скажешь. Только забери меня отсюда.
Джексон улыбнулся.
– Вот умница. Тебе придется пробыть тут примерно месяц. Если ты выпишешься раньше, это будет выглядеть несуразно. Мы с твоим лечащим доктором знакомы давно. Дружны со студенческой скамьи. Несколько лет назад у него были кое-какие проблемы. – Он пожал плечами. – Как бы то ни было, я ему помог, и он мне благодарен. Я скажу ему, чтобы он выписал тебя через тридцать дней. Он напишет, что это был гормональный дисбаланс или еще какое-то легкое нервное расстройство.
Тридцать пять дней спустя меня отпустили. Нам пришлось предстать перед судом по семейным делам, чтобы я доказала, что гожусь на роль матери. Мы встретились с адвокатом Джексона, и я все сыграла, как было сказано. Джексон вынудил меня подтвердить его показания о том, что я слышала голоса, которые уговаривали меня убить собственное дитя. Мне пришлось согласиться посещать доктора Финна, друга Джексона, а уж это была полная профанация. Он всегда был изысканно любезен и расспрашивал меня, как я адаптируюсь к пребыванию дома, но мы с ним оба знали, что эти психотерапевтические сеансы – сущий камуфляж. Просто-напросто Джексон придумал нечто, что повисло бы у меня над головой, чтобы я уж точно снова не сбежала из дома, а я знала, что доктор Финн в моей истории болезни запишет то, чего от него хочет Джексон. Когда мне наконец позволили вернуться домой, меня волновало только одно – возможность снова быть рядом с Таллулой. Я уговаривала себя тем, что в один прекрасный день сумею найти способ уйти от Джексона. А пока я старалась делать то, что сделала бы любая хорошая мать – я пожертвовала своим счастьем, чтобы защитить мое дитя.
Глава сорок шестая
Я пробыла в «Медоу Лейк» чуть больше месяца, а мне казалось, что протянулось несколько лет. Джексон сам приехал забрать меня. Я сидела рядом с ним в его «мерседесе-родстере» и смотрела в окошко, боясь сказать что-нибудь не то. Джексон был в хорошем настроении и что-то напевал себе под нос, как будто был самый обычный день и мы просто решили прокатиться. Когда он подъехал к дому, у меня возникло странное чувство – я словно бы вылетела из своего тела и стала наблюдать за чьей-то жизнью. За жизнью женщины, живущей в прекрасном поместье на берегу моря. У этой женщины была уйма денег и все, что она только пожелает. Я вдруг затосковала по своей маленькой больничной палате, где могла находиться подальше от пытливых глаз моего супруга.
Первым делом, войдя в дом, я бросилась наверх, в детскую. Я рывком открыла дверь. Мне так хотелось взять дочку на руки, прижать к себе. В кресле-качалке с Таллулой на руках сидела красивая темноволосая девушка, которую я раньше никогда не видела.
– Кто вы такая?
– Сабин. А вы кто такая? – спросила девушка с сильным французским акцентом.
– Я – миссис Пэрриш. – Я протянула к ней руки. – Пожалуйста, отдайте мне мою дочь.
Девушка встала, повернулась ко мне спиной и отошла кокну.
– Простите, мадам. Мне нужно разрешение мистера Пэрриша.
Я пришла в ярость.
– Отдайте ее мне! – крикнула я.
– Что происходит?
В детскую вошел Джексон.
– Эта женщина не отдает мне моего ребенка!
Джексон вздохнул, взял малышку у Сабин и отдал мне.
– Пожалуйста, прости нас, Сабин.
Девушка сердито глянула на меня и вышла.
– А где Салли? Ты нанял эту… эту негодяйку? Она со мной себя вела нагло!
– Салли уволилась. Не вини Сабин – она попросту не знала, кто ты такая. Она позаботилась о Таллуле. Сабин будет учить ее французскому. Ты должна думать о благосостоянии дочери. Сейчас все идет как надо. Даже не думай путать карты.
– Путать карты? Это мой ребенок!
Джексон сел на кровать.
– Дафна, я знаю, что ты выросла в бедности, но от наших детей ожидается нечто большее.
– Ты о чем? Что значит – «я выросла в бедности»? Я из семьи среднего класса. У нас было все, что нужно. Мы не были бедны.
Джексон вздохнул и вскинул руки над головой.
– Прости. Хорошо, вы не были бедны. Но вы уж точно не были богаты.
У меня неприятно засосало под ложечкой.
– Наши понятия о бедности и богатстве сильно расходятся.
Джексон повысил голос.
– Черт побери, ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. Ты не привыкла к тому, как ведут все дела люди с большими деньгами. Но это не имеет значения. Главное для тебя вот что: предоставь это мне. Сабин – важное приобретение для нашей семьи. И хватит об этом. Я запланировал особый ужин. Не испорти его.
Мне хотелось только одного – быть рядом с дочкой, но я прекрасно понимала, что жаловаться ни на что не должна. Нельзя было рисковать – иначе я бы снова оказалась в «Медоу Лейк». Еще один месяц там – и я бы точно лишилась рассудка.
За ужином Джексон пребывал в необычно хорошем настроении. Мы распили бутылку вина. Он попросил Маргариту приготовить мое любимое блюдо из морепродуктов – императорского краба. На десерт было подано «вишневое торжество»
[61] – то есть все выглядело празднично, как будто мою ссылку задумал и осуществил не Джексон и как будто я просто побывала в долгом и приятном отпуске. Все время, пока длился ужин, мысли бешено метались у меня в голове. Я пыталась поспеть за непрерывной болтовней Джексона, не слишком для него свойственной, и как-то на нее отвечать. К тому времени, когда мы закончили ужин и отправились в спальню, я была совершенно измождена.
– Я купил тебе кое-что особенное для сегодняшней ночи.
Джексон протянул мне черную шкатулку.
Я, трепеща от страха, открыла ее.
– Что это такое?
Я вытащила из шкатулки черные кожаные ремешки и повертела их в руках, гадая, что это может быть такое. Кроме ремешков, в шкатулке лежал широкий кожаный ошейник с металлическим кольцом.
Джексон подошел ко мне сзади и провел рукой по моему бедру.
