Он не обернулся, не дал понять, что услышал, как я вошла. В руках он держал огромного плюшевого медведя, которого купил для Таллулы, когда она родилась.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
Он отозвался, не спуская глаз с дочери.
– Ты знала, что более двух тысяч младенцев ежегодно умирает от синдрома внезапной детской смерти?
Я хотела ответить, но не в силах была вымолвить ни слова.
– Вот почему ничего нельзя класть в кроватку. – Тут он повернулся ко мне лицом. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не клала рядом с ней мягкие игрушки. Но ты так забывчива.
Голос вернулся ко мне.
– Ты не посмеешь. Она твое дитя, как ты можешь…
Джексон швырнул медведя в кресло-качалку. Выражение его лица снова стало нормальным.
– Я просто пошутил. А ты все воспринимаешь всерьез.
Он схватил меня за руки.
– С ней никогда ничего не случится, если только о ней будут заботиться папа и мама.
Я отвернулась, чтобы посмотреть, как мой ребенок дышит. Я была потрясена тем, как она хрупка.
– Я тут немножко посижу, – прошептала я.
– Хорошая мысль. Посиди и подумай. Жду тебя в постели. Постарайся не задерживаться.
Я гневно посмотрела на него.
– Ты шутишь? Я к тебе близко не подойду.
Едва заметная улыбка тронула его губы.
– Возможно, ты передумаешь. Советую тебе хорошенько утомить меня, иначе я могу начать ходить во сне и окажусь в детской. – Он протянул руку. – Пожалуй, я хочу тебя прямо сейчас.
Молча, мысленно умирая, я взяла его за руку, и он повел меня в спальню.
– Разденься, – приказал он.
Я села на кровать и начала снимать брюки.
– Нет. Встань. Покажи мне стриптиз.
– Джексон, пожалуйста, не надо!
Я вскрикнула – он схватил меня за волосы и рванул к себе, а потом больно ущипнул грудь.
– Не зли меня! Сделай это. Немедленно.
Ноги у меня стали как ватные. Не знаю, как я вообще удержалась на ногах. Я заставила себя опустошить разум, зажмурилась и вообразила, что я где-то в другом месте, не здесь. Я начала расстегивать блузку – пуговицу за пуговицей. Открыла глаза, посмотрела на Джексона – все ли я делаю, как надо. Он одобрительно кивнул. Я продолжала раздеваться, а он сидел на кровати и поглаживал себя. Я не понимала, кто этот человек, так похожий на моего мужа. Я могла только спрашивать себя: как он ухитрился сделать это? Как он мог играть роль другого человека почти целый год? Какой человек мог не снимать маску так долго? И почему теперь он решил показать мне правду? Неужели он думал, что я останусь с ним только из-за того, что у нас есть ребенок? Завтра я уеду, а сегодня все буду делать, как он велит – буду делать что угодно, лишь бы он поверил в свою победу.
Я продолжала шоу, пока не разделась донага. Джексон схватил меня за руку и швырнул на кровать. Он был до безумия нежен и внимателен. Я бы предпочла, чтобы он взял меня грубо, но ради дочурки я заставила свое тело предать меня и отвечать на его ласки. Он был чрезвычайно чувствителен, и я знала, что он не потерпит обмана в постели.
Глава сорок пятая
На следующее утро, как только Джексон уехал на работу, я опрометью пробежалась по дому и собрала все, что могла. Потом усадила малышку в машину, и мы начали долгий путь до Нью-Гемпшира. Я понимала, как будет шокирована моя мать, когда узнает правду, но все же я смогу рассчитывать на ее поддержку. До нашей гостиницы мы должны были добраться примерно за пять часов. Мысли метались у меня в голове, когда я пыталась представить, как все это может закончиться. Конечно, я понимала, что Джексон рассвирепеет, но сделать после нашего отъезда он не сможет ничего. Я собиралась рассказать полиции о том, как он угрожал жизни ребенка. Наверняка нас защитят.
Джексон позвонил мне на мобильный, когда мы въехали в штат Массачусетс. Я включила автоответчик. То и дело приходили эсэмэски, и их сигналы были похожи на автоматные очереди. Сообщения я прочла только тогда, когда остановила машину на заправке.
«Что ты делаешь в Массачусетсе?», «Дафна, где ребенок?», «Ты же не сделала ей ничего плохого?», «Пожалуйста, ответь», «Не думаю, что вчера ты говорила серьезно», «Пожалуйста, не слушай, что тебе говорят голоса», «Дафна, пожалуйста, отзовись!», «Я волнуюсь за тебя!», «Позвони мне, пожалуйста». «Я найду для тебя помощь», «Только не делай ничего плохого Таллуле».
Что он задумал? И как узнал, где я нахожусь? Я ведь никоим образом не дала ему понять, что уехала. Постаралась, чтобы меня не видел никто из прислуги. Но может быть, он каким-то образом поставил на мою машину «маячок»?
Я набрала его номер. Он взял трубку на первом же гудке.
– Ах ты, сучка! Ты что, черт побери, творишь? – прокричал он.
Его злость чувствовалась даже по телефону.
– Еду к маме, – ответила я.
– Не сказав мне? Ты немедленно развернешь машину и вернешься. Слышишь меня?
– Или что? Ты не смеешь мне приказывать, что делать. С меня хватит, Джексон. – Мой голос дрожал. Я обернулась и посмотрела на заднее сиденье – спит ли Таллула. – Ты угрожал нашему ребенку. Неужели ты думаешь, что я позволила бы тебе это сделать? Ты больше к ней близко не подойдешь.
Он расхохотался.
– Какая же ты дура!
– Давай, давай – оскорбляй меня. Мне все равно. Я все расскажу маме.
– У тебя последний шанс вернуться, иначе ты об этом пожалеешь.
– Прощай, Джексон.
Я закончила разговор и завела мотор моей машины.
Опять начали сыпаться эсэмэски. Я выключила телефон.
С каждой милей моя решимость нарастала, а надежда на лучшее расцветала. Я знала, что поступаю правильно, и никакие угрозы Джексона меня не могли заставить вернуться. Я все еще ехала по Массачусетсу, когда меня удивили вспышки проблесковых маячков в зеркале заднего вида. Полицейская машина нагоняла меня. Я поняла, что полисмен хочет, чтобы я остановилась. Я превысила скорость всего на несколько миль. Я съехала на обочину. Ко мне подошел местный коп.
– Права и регистрацию, пожалуйста.
Я вытащила документы из бардачка и протянула полицейскому.
Офицер взял их и ушел к своей машине. Через несколько минут вернулся.
– Пожалуйста, выйдите из машины.
– А в чем дело? – спросила я.
– Прошу вас, мэм. Выйдите из машины.
– Я нарушила какие-то правила?
– Есть приказ о немедленном задержании. Сказано, что вы представляете опасность для собственного ребенка. Ребенок останется у нас, пока не прибудет ваш супруг.
– Это мой ребенок!
