— Тебе не кажется, что Игнат какой-то странный? — допытывалась Вика, когда они с Федькой после тренировки ехали в ресторан поужинать.
— Нормальный вроде, — ответил Федька.
— А мне кажется, ему нравится Лика, — как-то грустно вздохнула Виктория.
— Может быть, — пожал плечом богатырь.
— А у нее есть Ян, — продолжила свою мысль Виктория, — А у него куча селиконовых барби.
— Вик, Лике семнадцать, Игнату д-д-двадцать один, — рассудительно проговорил Федор, — У них еще вся жизнь в-в-впереди.
— Я не намного старше их, — задумчиво произнесла Виктория Яковлевна, и улыбнулась, — Просто Лика, сам видел, какая, Игнату она бы очень подошла. И он ей. А не этот напыщенный стручок.
Виктория фыркнула, вспоминая парня. На голову выше Лики, грациозный, стройный, весь из себя изящный, манерный. Они с Маликой отлично смотрелись на паркете, и как спортивный дуэт были весьма успешны. Вот только в жизни Ян ну никак не подходил яркой Малике. То ли дело племянник.
В голове Виктории Яковлевны поселилась очередная идея «Фикс».
— Федька, — заговорщическим голосом поведала Вика, — Нам с тобой просто обязательно нужно побывать купидонами.
Федор рассмеялся.
— Викуль, боюсь народ в ужасе х-х-хлопнется в обморок, если я с луком и стрелами начну бегать по ресторану на нашей свадьбе, — заметил богатырь, лукаво глядя на свою невесту.
— Лук и стрелы доверь мне, — деловито заявила Виктория Яковлевна, — Главное — следовать инструкциям.
Федор только покачал головой, не переставая улыбаться. Парень уже точно знал, его Колючку не остановить. Федору даже стало капельку жаль будущего родственника. А затем Федька вспомнил, как тот приходил в «Пятигорье» и с наглой мордой прервал их уединение на самом интересном месте. Нет, месть все-таки сладкая штука.
31
За окном мело. Зима заканчивалась, но уступать свои права весне не хотела. Конец февраля, а казалось, будто декабрь.
— Бесит! — выплюнула Вика, прижимаясь носом к стеклу. Свадьба через неделю, а тут такая мерзость за окном, а не погода.
Захлопнулась входная дверь. Но Вика не двинулась с места.
— Бесит! — вновь с теми же интонациями, и захотелось шарахнуть рукой по стеклу.
Федор появился на кухне. А через секунду устроил подбородок на ее плече, а руки по бокам на подоконнике.
— Как дела? — ласковый шепот на ухо.
Привычная дрожь пробежалась по позвонкам, но Вика не шевелилась. Не было настроения. Эти эмоциональные всплески на фоне переживаний накануне свадьбы доконают ее. Сама себя ненавидела за них, а поделать ничего не могла. «А может ну ее, эту свадьбу? — мелькнула заманчивая мысль, — Тетя Ася их бы за полчаса расписала». Но нет, шестеренки уже вертелись, родня готовила наряды, и предвкушала традиционное веселье.
— Никак, — буркнула, и руки крепче на груди сложила.
— Чем з-з-занималась? — все также ласково.
Холодный нос прижался к теплой шее, отчего девушка вздрогнула.
— Ничем, — так же коротко и неприветливо.
— Поругаться хочешь? — вкрадчиво, с пониманием, как бы между делом, даже скорее предложение, чем констатация факта.
— Хочу! — почти агрессивно, но Вика не отодвинулась, а только крепче прижалась к широкой груди.
— Лады, — Федор вздохнул и отошел от Колючки на пару шагов.
Виктория, закрыв глаза, задается вопросом «Что же ты творишь, дура?». Зачем им ругаться? Она ведь любит его, своего богатыря, своего синеглазого мальчика. Но слова вылетели, не удержишь.
— Валяй, — раздался позади голос, и Виктория обернулась.
Федька стоял, прислонившись бедром к кухонному столу. Руки сложены на груди. Взгляд серьезный. А на краю стола стопка белых тарелок.
— Ругайся, — произнес богатырь и протянул одну тарелку Вике, — Только т-т-тапки обуй.
Федор кивнул на приготовленные им комнатные тапочки, которые он поставил у ног Вики.
Прищурившись, Виктория взяла тарелку, сунула ноги в тапки, глубоко вздохнула и, зажмурившись, швырнула, что есть сил тарелку в пол. Мгновение она наблюдала, как осколки разлетаются по белоснежной плитке.
— Давай теперь со словами, — Федька протянул еще одну тарелку.
— А матом можно? — насупилась Вика.
— Валяй, — кивнул Федька, отходя от стола и присаживаясь на подоконник.
— **** метель! — рявкнула Вика и швырнула вторую тарелку в пол, разбивая ее на мелкие кусочки.
— Долбаная слякоть! — тарелка летит уже под другим углом.
— Задротный гололед! — еще тарелка к общей куче.
— Давай о свадьбе, — предложил Федя абсолютно серьезным тоном.
— Долбаный Игнат со своими психами! — досталось племяннику.
— Гребаный Сан Саныч со своими заказами! — короткая передышка и вновь посуда летит в пол, — Просила заказ отправить вчера. Какого хрена он его сегодня сформировал?
— Давай про платье, — предложил Федор, и уже тише, — Давай, как я люблю.
— Гребаные стразы! — уже громче, с чувством, и тарелки уже в двух руках, летят поочередно туда же, в кучу осколков, — И корсет! Кому вообще нужен этот корсет?!
Виктория Яковлевна перевела дыхание. Посмотрела на Федора. Тот внимательно наблюдал за Викой, за выражением ее глаз, за плотно сжатыми губами. Ему нравилось, как она сейчас выглядит. В смешной шапке с котом, в его вязаном свитере, больше похожим на платье. Со спущенным с одного плеча воротом. Федька видел, белья на ней нет. И заводился.
— Давай и мне одну, — попросил парень, а когда Вика протянула ему тарелку, Федька призадумался, что же именно его сильно взбесило за этот день, — Гребаный Михалыч. Уволю, н-н-на хрен!
Тарелка улетела в общую кучку, и Вика посмотрела на Федьку.
— Не уволишь, — улыбнулась Вика, — Он хороший электрик.
А потом и вовсе рассмеялась.
— Отпустило? — понял Федька, все также оставаясь у окна, и только руки развел в стороны, приглашая Колючку в свои объятия.
— Да, кажется, — призналась Вика, прижимаясь к своему богатырю, — Федь, я тут вспомнила. У мня нет белой шубы.
— Поедем, купим, — сообщил Федька.
— И тебе пора на примерку, — добавила Вика.
— Поедем, примерим, — невозмутимо кивнул Федор.
Уже сидя в машине, пряча ладошки в рукава свитера, Вика все еще хмурилась. Тревожно ей было как-то.
— Федь, а если я что-нибудь забуду? — беспокоилась девушка.
— Кнопочка, — вздохнул Федька, — Вот скажи, что ты можешь з-з-забыть? Ты по списку сорок раз в день пробегаешь.
