Следует ожидать, что если обещание об освобождении будет выполнено, то группа ОУН-Бандеры будет направлять нам гораздо большее количество осведомительного материала…»
[174]
Документ нарком госбезопасности Всеволод Меркулов переадресовал упоминавшемуся в тексте «генералу Ф.» — руководителю советской контрразведки, а тот, в свою очередь, направил документ Павлу Судоплатову. Подчиненные последнего его тщательно изучили и по сути содержания, и на предмет подлинности. Об этом писателю Теодору Гладкову рассказал в 1981 году сам Павел Судоплатов. После доклада сообщения наркому НКГБ Всеволоду Меркулову начальник Четвертого управления НКГБ СССР сделал на первой странице документа пометки:
«Товарищу Зубову (Петр Яковлевич Зубов — начальник отдела Четвертого управления НКГБ СССР. — Прим. авт.).
1. Наркому доложено, что всех троих следует считать погибшими.
2. “Колониста” представить к званию Героя Сов. Союза, “Кантора” и “Ила” к ордену Отечественной войны I степени.
Судоплатов
12 октября 1944 г.».
Николаю Кузнецову 5 ноября 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Вопреки распространенному мнению, он был не единственным из чекистов, кто в тот день был удостоен высшей правительственной награды «за образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство». Кроме него, в списке значилось еще 11 фамилий чекистов — сотрудников НКГБ, в т. ч. и его командира Дмитрия Медведева.
Чтобы внести окончательную ясность в историю присвоения Николаю Кузнецову звания Героя Советского Союза, расскажем о том, что предшествовало этому событию.
5 ноября 1944 года правительственные награды были вручены почти 800 сотрудникам НКГБ СССР — активным участникам разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника, а не только Павлу Судоплатову и его заместителю. Накануне этого события нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия и нарком госбезопасности Всеволод Меркулов подписали письмо № 1184/б от 4 ноября 1944 года, адресованное председателю ГКО Иосифу Сталину, следующего содержания:
«С первых дней Великой Отечественной войны НКВДНКГБ СССР организовали разведывательно-диверсионную работу в тылу противника на временно оккупированной территории Советского Союза.
В трудных условиях сотрудники органов НКВД-НКГБ провели значительную работу по выявлению и ликвидации агентуры разведывательных и контрразведывательных органов противника и активных пособников врага, организации диверсионных актов. Многие из них проявили бесстрашие, отвагу и геройство, показали образцы самоотверженности и преданности нашей Родине. Свыше 2700 человек погибло при исполнении боевых заданий.
Представляя при этом проекты Указов Президиума Верховного Совета СССР о награждении наиболее отличившихся бойцов и офицеров НКГБ СССР, НКГБ УССР и УНКГБ областей, обеспечивших успешную работу в тылу противника, ходатайствуем о присвоении 12 бойцам и офицерам НКГБ СССР звания Героя Советского Союза (из них 4 посмертно) и о награждении 769 человек орденами и медалями СССР (из них 71 посмертно).
Просим Вашего решения».
И оно последовало незамедлительно. На следующий день Указом Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года «О награждении орденами и медалями работников органов НКГБ СССР» за образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и мужество, кроме главного героя нашей книги и его заместителя, были награждены:
«Орденом Отечественной войны I степени
— комиссар ГБ Шевелев Иван Григорьевич (Начальник Пятого управления (шифровально-дешифровальное и спецсвязь) НКГБ СССР. — Прим. авт.)
орденом Красной Звезды:
— полковник мед. службы Майрановский Григорий Моисеевич (Начальник группы 5-го отдела Четвертого управления НКГБ СССР. — Прим. авт.)…». С ним мы еще встретимся на страницах книги.
Всего орденом Ленина были награждены 18 человек, орденом Красного Знамени — 48 человек, орденом Отечественной войны 1-й степени — 91 человек, 2-й степени — 171 человек, орден Красной Звезды — 312 человек, орденом «Славы» 3-й степени — 27 человек, медалью «За отвагу» — 76 человек и медалью «За боевые заслуги» — 24 человека
[175]. Всего было награждено 769 человек.
В тот же день был подписан второй Указ Президиума Верховного Совета СССР «О присвоении звания Героя Советского Союза работникам НКГБ СССР». В нем говорилось:
«За образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”:
— Кузнецову Николаю Ивановичу
— полковнику гб Медведеву Дмитрию Ивановичу…»
Всего звание Героя Советского Союза, как уже указывалось выше, было присвоено 12 сотрудникам НКГБ СССР.
Если для Четвертого управления НКГБ СССР Николай Иванович Кузнецов считался погибшим уже в ноябре 1944 года и был исключен с оперативного учета, то в контрразведке он продолжал формально оставаться действующим агентом, временно переданным в распоряжение другого подразделения госбезопасности.
В ноябре 1948 года начальник 2-го отделения отдела 2-Е Второго Главного управления МГБ СССР подполковник Громов постановил:
«…агента “Колониста” из сети агентуры исключить, как погибшего в борьбе с немецкими оккупантами»
[176].
Можно было бы поставить точку в биографии легендарного разведчика, как это делает большинство журналистов и историков, если бы…
Весной 1989 года следователь Следственного отдела Управления КГБ УССР по Львовской области О.В. Ракитянский принял к своему производству заявление бывшего бойца отряда «Победители» Николая Струтинского, направленное им в Генеральную прокуратуру СССР. В своем заявлении (очередном) ветеран предлагал в очередной раз назначить специальную комиссию для проведения расследования обстоятельств деятельности подпольной организации в городе Ровно в период с 1941 по 1944 год. В нем он утверждал, что руководители городского подполья Терентий Федорович Новак и Василий Андреевич Бегма на протяжении всего периода оккупации «сотрудничали с СД: выдавали наших военнопленных, бежавших из лагерей, подпольщиков, т. е. проводили предательскую работу». Мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе, отметим лишь, что высока вероятность достоверности этого утверждения. Дело в том, что после окончания войны Новак дважды допрашивался «по вопросам своей подпольной работы в городе Ровно в период 1941–1944 годов. Ни на одном из них никаких фактов практической деятельности Ровенского подполья не представил
[177].
