Это замечание А. Ф. Лазурского справедливо, и его следует принимать во внимание, когда речь идет о сложной мотивации. Но, с другой стороны, он сам допускает, на наш взгляд, известное упрощение, чрезмерно сблизив борьбу мотивов и принятие решения. Альтернативный выбор не всегда означает борьбу мотивов, мотиваторов, потребностей. В этом отношении его ссылки на работу В. Штерна по определению дифференциальных порогов представляются некорректными: решительность-нерешительность человека при вынесении суждений не является прямым показателем борьбы мотивов.
Часто борьбу мотивов сводят к борьбе мышления (рассудка) с чувством; человек как бы раздваивается: «Ум говорит одно, а сердце (чувство) — другое». Если побеждает ум, то могут возникнуть отрицательные эмоции.
Как отмечает Н. Д. Левитов, словосочетание «борьба мотивов» вошло в традицию, что нельзя считать удачным; если его и сохранять, то как условный термин. Называя внутреннюю борьбу, возникающую перед принятием трудного решения, «борьбой мотивов», мы тем самым подчеркиваем безличностный характер этого состояния, пишет Н. Д. Левитов.
* * *
Дело фактически представляется так, как будто бы в сознании человека имеются независимые от личности и от самого сознания мотивы, имеющие определенную силу; эти мотивы сталкиваются, один вытесняет другой, и в результате этих столкновений получается решение. На самом деле то, что принято называть «борьбой мотивов», всегда является внутренней борьбой, или конфликтом личности. Не мотивы борются, а человек напряженно размышляет, сопоставляя разные мотивы, он борется сам с собой. Эта внутренняя борьба всегда отражает внешние, объективно данные противоречия, конфликты. Неудовлетворителен термин «борьба мотивов», — продолжает Н. Д. Левитов, — и потому, что он обедняет содержание тех психических состояний, которые возникают при трудностях принятия решения. Дело не только в том, чтобы отдать предпочтение какому-то мотиву, хотя это имеет очень существенное значение, но и в том, чтобы в нужный момент все необходимые мотивы имелись в сознании, и не только мотивы, но и цели и средства для достижения цели, между которыми надо делать выбор. Да и всегда ли делается выбор? Не бывает ли часто так, что решение принимается без всякого выбора, а для оправдания этого решения постфактум оно рационализируется (с. 172–173).
Нельзя не признать справедливость этих слов Н. Д. Левитова, хотя лучше было бы говорить о сопоставлении при размышлении не мотивов, а мотиваторов.
Л. П. Кичатинов тоже считает, что утвердившийся в нашей литературе термин «борьба мотивов» недостаточно точно отражает суть явления. Он употребляет этот термин в значении взаимопереходов мотивов вследствие переосмысления личностного значения деятельности. Таким образом, у него борьба мотивов превратилась в смену мотивов, что тоже не отражает суть явления: ведь смена мотивов может происходить и без всякой борьбы.
Имеются и другие взгляды на борьбу мотивов. А. А. Файзуллаев (1989) предпочитает говорить о блокировке личностью принятия мотива, М. В. Демин (1977) — о борьбе различных влечений и тенденций в мотиве (что, с моей точки зрения, ближе всего к истине), В. К. Вилюнас (1990) — о конкурирующих побуждениях. Все это свидетельствует, что «борются» в человеке различные доводы, установки, желания, влечения, т. е. различные компоненты мотива, а не мотивы в целом. Борьба идет в процессе мотивации, когда мотив еще не сформирован. Когда же он сформирован, то бороться уже нет надобности, его надо реализовывать, запускать в действие. «Побежденные» мотиваторы (доводы, аргументы, установки) уходят из поля сознания, вытесняются как ненужные в данной ситуации. Если же их вытеснить не удается, то человек, реализуя намерение, продолжает сомневаться в правильности своих действий и при появлении обстоятельств, усиливающих сомнение, может прервать выполнение задуманного.
Сказанное дает основание говорить о том, что можно сознательно действовать наперекор какому-то влечению, желанию (потребности), если доводы в пользу другой необходимости оказались сильнее, но нельзя действовать наперекор мотиву, как утверждает В. С. Мерлин, иначе это действие становится немотивированным.
Правда, имеются случаи, когда вроде бы можно говорить и о борьбе мотивов в целом, когда конкурировать начинают намерения. Так, может сложиться ситуация, когда долго откладывавшиеся намерения концентрируются в одном временном отрезке. В этом случае человек обычно заявляет: «Не знаю что и делать, и это надо сделать, и это». Но если разобраться, то, во-первых, конкурируют между собой мотивационные установки (нереализованные или отложенные мотивы), во-вторых, в результате этой борьбы «конкуренты» не «уничтожаются», а выстраивается определенная последовательность выполнения намерения: одна мотивационная установка снова превращается в мотив, в побуждение к действию, а другие на время так и остаются установками. Именно так мы понимаем иерархию мотивов, о которой писал А. Н. Леонтьев; иерархизируются мотиваторы, а не мотивы в целом, и мотивационные установки, а не устойчивые мотивы. В этом процессе главную роль играют ценностные установки человека: что ему кажется более существенным, главным не столько в данный момент, сколько в жизни вообще.
Очевидно, что истинная борьба мотивов возможна только тогда, когда противоборствуют намерения двух и более людей, что, например, встречается в спорте, в научных коллективах (где решение одной и той же проблемы предлагается разными учеными с разных позиций, разными способами. Именно тогда встает вопрос о формировании «коллективной мотивации»).
Надо отметить, что «борьба мотивов» может проходить как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Последнее особенно характерно для органических потребностей (выявляется, какая из нужд пробьется на уровень сознания, если они возникают одновременно). Очевидно, борьба между ними осуществляется по механизму доминанты: более сильный очаг возбуждения тормозит более слабый.
При «борьбе мотивов» человек может решать разные задачи: действовать или не действовать, быть или не быть, обещать или не обещать и т. д., т. е. сказать себе или другим «да» или «нет». Это соответствует внутреннему мотивационному конфликту типа «стремление — избегание» («и хочется, и колется»). Другая ситуация — действовать надо, но возникает вопрос — как. При этом в одном случае все способы удовлетворения потребности ясны, известны, но равнозначны. Это внутренний мотивационный конфликт «стремление — стремление». И если при первом типе конфликта выбранное действие обычно кажется более привлекательным, чем отвергнутое, то при втором типе — менее привлекательным. Особенно сложен выбор, когда человек понимает, что «и так плохо, и так плохо», и ему приходится выбирать из нескольких зол меньшее. Это конфликт «избегание — избегание». В этом случае помогает сделать выбор внешнее воздействие, но это зависит от степени референтное™ (авторитетности) того, кто воздействует.
Когда выбор все-таки сделан, немедленно возникает состояние когнитивного диссонанса, стремление оправдать свой выбор. Обычным способом такого оправдания является переоценка альтернативы выбора: подчеркивание положительных черт выбранного объекта (или способа) удовлетворения потребности и негативных черт отвергнутого, и наоборот, преуменьшение негативных черт первого и положительных второго (Д. Брэм [J. Brehm, 1959]; Л. Фестингер [L. Festinger, 1957]).
