— Кое-где едят, — буркнул Макс. — В Дании вон чуть не тысячу особей ежегодно убивают, традиция у них, видишь ли, такая! Цивилизованные европейцы! Тьфу! А, ладно! В конце концов, кое-где и обезьян едят — в Африке и в Южной Америке — там другого мяса вроде бы нет. Но тут, у нас… тут другой случай. Чистая развлекуха. С-сволочи!
— И что ты собираешься делать?
— Остановить эту дикость, разумеется! И не я. Мы. Наметили программу… Вот составили меморандум. — Слегка притормозив, Макс полез в глубины рюкзака, с которым почти не расставался, пошарил, выудил красную пластиковую папку. — Подписи собираем. Ну и так далее.
Лера машинально приняла из его рук папку, но, даже не открыв, сунула под мышку.
— Макс, но что это даст? Ну соберете вы три десятка, да хотя бы даже три сотни подписей, отправите свой манифест, или как его там, в какое-нибудь «зеленое» сообщество. Все возмущены — и? Реальные проблемы не решаются какими-то невнятными бумажками с эмоциональными лозунгами.
— Смею тебе напомнить, — довольно язвительно проговорил Макс, — что современное устройство мира началось с подписания, как бы ты выразилась, бумажки, декларирующей создание Организации Объединенных Наций. Так что не надо недооценивать… бумажки. Да мы и не собираемся этим ограничиваться.
— Вы… — догадалась вдруг Лера. — Вот почему ты планы на завтра изменил? Вы собрались устроить… пикет? Ну или что-то в этом роде?
— Что-то в этом роде.
— Ты с ума сошел? Это безумие! Это… это опасно!
— То, что задумали эти скоты, опасно для дельфинов, — сухо парировал Макс.
— Не только. Ты не подумал, что браконьеры наверняка вооружены не только гарпунами — или чем там на дельфинов охотятся. Наверняка у них найдутся аргументы и против таких, как вы, любителей природы. Защитнички!
— Понятно. — Голос Макса хрустел, как пересохшая бумага. — То есть приглашать тебя с нами не имеет смысла?
— Ты удивительно догадлив! — Теперь Лера уже не старалась удержать так и льющийся в голос сарказм. Обида подступала к самому горлу — еще не хватало слезу пустить! Нет уж! Не дождется! Сарказм не позволит догадаться, как ей на самом деле больно. — И это тоже забери. — Она сунула ему в руки красную папку, которую так и тащила под мышкой. — Верю, что намерения у вас самые благородные, но помнишь, какая дорога вымощена благими намерениями? Как-то мне не хочется ставить свою подпись под прекраснодушной болтологией.
— Вольному воля. — Макс распахнул перед ней подъездную дверь. Надо же, Лера и не заметила, как они оказались возле ее дома. — Желаю приятно отдохнуть.
— Непременно!
Она даже не поцеловала его на прощание, так разозлилась. Ну и пусть, ну и пусть, ну и пусть, выстукивали каблучки, когда Лера, стиснув зубы, взбегала по стертым ступеням.
Уже нырнув в просторную футболку, служившую ей пижамой, Лера начала сердиться уже на себя. Надо было не на эмоциях разговаривать, а с помощью логики. Да что там, стоило хотя бы выяснить поподробней, что за акцию Макс на завтра планирует. И попытаться отговорить его от очевидных безумств.
Чтобы выяснить завтрашние планы Макса, достаточно было заглянуть в его блог, но Лера почему-то медлила. Чувствовала неловкость. Как будто исподтишка подглядывать. Ну да, блог — штука публичная, но все равно. Словно бы сказать что-то в глаза — или спросить — боишься и выясняешь стороной, потихоньку…
А если не стороной и не потихоньку… Вообще-то, подсказал здравый смысл, если уж тебе так обидно, что Макс посвящает себя дельфинам, а тебе остаются сущие крохи, может, для начала неплохо бы выяснить, что это вообще такое — дельфины? А то обижаешься, что он мало интересуется твоими делами (кстати, когда тебе нужна помощь, Макс безотказен, этого отрицать невозможно), а много ли ты сама его делами интересуешься? Что ты знаешь о дельфинах, кроме того, что они живут в море, но при этом млекопитающие? Макс сегодня, когда его понесло, договорился до того, что у них сложноорганизованный язык, поэтому они чуть ли не равны людям. Но это ведь по словам Макса. Он увлекающийся, проверять информацию не склонен. Прочитал где-то или услышал — и загорелся. А ведь сказать-то что угодно можно.
Сколько Лера себя помнила, она всегда училась. И искренне благословляла эпоху Интернета, максимально облегчившую доступ к источникам информации. Слыша презрительное «ах, из Интернета…», она только усмехалась. В Интернете есть все: и шарлатаны, обнаруживающие древнеславянские письмена в недрах египетских пирамид (прямо по Высоцкому, ей-богу: «в общественном парижском туалете есть надписи на русском языке»), и яростные борцы с прививками, и убежденные сторонники «общества плоской земли». И почти рядом со всем этим — источники более чем академические. Кто сказал, что солидная наука избегает Интернета? Если вам лично попадается исключительно квазиинтеллектуальный мусор — значит, вы просто не умеете искать. Точнее, не умеете определять серьезность информационного источника. «Все знают, что» — в помойку. «Многочисленными исследованиями подтверждается» — туда же, ровно до тех пор, пока не приведете документально подтвержденные результаты хотя бы полудюжины этих самых исследований. И не на коленке сляпанных, а по всем правилам научной методологии.
Так что плавать в информационном море Лера умела.
Про сложноорганизованный язык дельфинов — то есть что это действительно язык, не какая-нибудь система простейших сигналов «еда-опасность-размножение», — про это Макс не сочинил и не преувеличил. Скорее даже преуменьшил. Ну или не стал излагать подробности. Лера отправила в закладки десятка полтора страниц — для последующего, более тщательного изучения. Особенно те, что были посвящены дельфинотерапии — пусть она и не психотерапевт, но все равно интересно. В закладки отправились и статьи о «дельфинах-самоубийцах»: упомянутые Максом малые косатки были, оказывается, чем-то вроде морских леммингов. Как известно, эти мелкие зверушки время от времени тысячными стаями бросаются с какого-нибудь обрыва — никто не знает почему. Малые косатки регулярно выбрасывались на берег — тоже огромными стаями, и тоже никто до сих пор не понимает причин…
Материалов же об исследованиях дельфиньего языка в Сети имелось великое множество. Лера пробежалась только по верхушкам, сердясь, что изрядно уже подзабыла английский, так что вдумчивое изучение вопроса займет бог знает сколько времени. Но и «верхушек» хватало, чтобы понять: исследования велись отнюдь не «на коленке», методы их были вполне научными, а результаты повторяемыми — один из основных критериев достоверности. Эти результаты… впечатляли. В общем, сделала она вывод, Макс сказал гораздо меньше, чем мог бы…
Некоторые материалы — не о дельфиньем языке, а о них самих — Лера прочитала целиком. В конце концов, в медицине ничего не поймешь без знания анатомии, а в тайнах мозга не сумеешь разобраться без хотя бы базовых знаний о биохимии и физиологии нервной системы. Ну или если еще проще: не зная букв, читать не выучишься.
Видов дельфинов оказалось очень много. Кроме привычных по кино афалин и упомянутых сегодня Максом малых косаток — еще десятка три, включая даже и пресноводных. Хотя о пресноводных Лера, кажется, и раньше слышала. Точно! Бабушка в последние годы дня не могла прожить без кроссвордов, Лера носила их килограммами, и там частенько попадался «амазонский дельфин». Какое-то короткое слово… Иния, нахмурившись, вспомнила она. Амазонский — это ведь пресноводный, так?
