Вывески были непонятные — какая-то дикая мешанина латиницы и кириллицы, думала Лера, не особо вдумываясь, куда идти — лишь бы подальше от причала, где стояла проклятая «Медуза». «Что это вообще за место? Где я? И что за ободранное косматое чучело в узенькой, до зеркальности промытой витрине маленького магазинчика? — Отшатнувшись, Лера юркнула в переулок. — Это не чучело… Это, наверное, я…»
Сухопарая, дочерна загорелая тетка — впрочем, скорее старуха — в длинной черной юбке и футболке с Микки-Маусом на плоской груди, бросив неодобрительный взгляд, буркнула что-то вроде:
— Пшпрш?
Какой это язык? Чешский? Венгерский? Точно не болгарский — фонетика не та. Сербский? Впрочем, ни одного из перечисленных Лера все равно не знала. Да пожалуй, что и вовсе никакого. В школе и в универе учила английский — как все «учат», только чтоб зачет сдать.
— Пожалуйста, — проскрипела она пересохшим горлом. — Ой, нет, нет! — Видимо, от страха обрывки английских фраз всплыли на поверхность измученного сознания. — Плиз! Хелп ми! Ай нид хелп! — Слабый голос здравого смысла напомнил, что «хелп» слишком абстрактно, попроси пить хотя бы или еще что-то конкретное. — Ай нид рашен консул! — Откуда она вспомнила этого «консула»? Но, кажется, правильно.
Старуха, ухмыльнувшись, выудила из складок юбки бутылку с водой, сунула Лере:
— Пить?
Вода пролилась в горло, оживляя, смягчая, спасая…
— Ай нид рашен консул! Хелп ми! — повторила Лера уже более внятно.
— Руска консул? — усмехнулась тетка. — Ты руска?
— Русская, русская! — Лера закивала так энергично, что в шее что-то хрустнуло.
— Идти со мной, — распорядилась старуха, стремительно двинувшись вправо. Подметки скрытых длинным черным подолом туфель (или что там на ней было?) стучали дробно и удивительно звонко. Как будто по мостовой колотили деревянным молотком. Может, старухины башмаки и были деревянными? Где-то ведь в Европе такие еще продолжают носить, размышляла Лера. Как их там? Сабо?
Слово «Россия», троекратно — на трех языках — повторенное на висевшей у ажурных черных ворот латунной плите, горело ярче, чем стоявшее над головой солнце. И еще — Лера прищурилась — «ambassador», что ли? Ай, пусть! Главное — Россия.
Возле будочки застыл охранник — ужасно похожий на гвардейцев возле королевского дворца в Вестминстере, Лера видела их на картинках. Правда, вместо шотландской юбки охранник был облачен в тяжелые синие галифе и такую же суконную куртку с красными, белыми и золотыми галунами. Зато папаха — высоченная, черная, косматая — оказалась точно, как у лондонского гвардейца. Ему же, бедному, наверное, жарко — как только выдерживает в такой амуниции, посочувствовала Лера. И улыбнулась, как могла, дружелюбно (впрочем, усилий это не потребовало, так рада она была добраться до этого места).
— Ай нид рашен консул! Рашен консул! — затараторила она, задыхаясь от неожиданно острого ощущения счастья — вот, сейчас, сейчас наконец все беды закончатся!
Гвардеец в папахе смотрел прямо перед собой — как будто никакой Леры рядом вовсе не было.
— Ай нид рашен консул! — Она попыталась обойти охранника, но тот перегородил дорогу странным ружьем, очень древним на вид. — Рашен консул! — почти крикнула она.
— Нет консул, — равнодушно буркнул гвардеец.
И на каждое Лерино: «Ай нид рашен консул», — отвечал тем же: «Нет консул». Лера попыталась поднырнуть под перегораживавшее будочную дверцу ружье — там, за будочкой, была ведь территория консульства! А ворота закрыты, значит, пройти можно только здесь!
Косматая черная папаха слегка качнулась, обтянутая белой перчаткой рука нырнула за пазуху жесткой синей куртки, выудила что-то похожее на свисток футбольного арбитра. Презрительно осклабившись, гвардеец поднес свое орудие к губам и дунул.
Звук оказался таким оглушительным, что Лере померещилось: солнце, висящее точно над прогалом узкой улочки, вспыхнуло вдесятеро ярче. Как будто гигантский молоток ударил по голове… в глазах потемнело…
Часть третья
Да-что-же-э-то-та-ко…
Левая рука болезненно саднила. На подушечках ладони резко темнели полукруглые вдавлины.
Комната показалась Лере странно незнакомой, почти нереальной.
Позвольте? Комната? Какая еще комната? Своя? Но как же… как она вообще тут оказалась?
Последнее, что Лера помнила, — охранник в странной форме у ворот российского консульства. Он твердил: «Консул нет», — и прогонял Леру. А потом вытащил свисток… здоровенный, с очень неприятным дребезжащим звуком…
Ни охранника, ни ворот российского консульства вокруг не наблюдалось. Наблюдалась пирамида стираного постельного белья в углу между изголовьем дивана и окном, в которое глядел кусочек неба, а под ним — край стола и торчащая из-за него спинка кресла…
Дребезжание, однако, продолжалось: резкое, пронзительное… удивительно знакомое.
Будильник она, оказывается, не только завела, но и поставила в кастрюлю — чтобы уж точно услышать.
Значит, ничего этого не было? Ни плавания на «Зюйде», ни стычки с браконьерами, ни острова, ни… ни Альфреда, ни Джонни? Это всего лишь… сон?
Лера настороженно взглянула на собственные руки: коротко остриженные ногти, аккуратный свежий маникюр. Ни ссадин, ни царапин, ни заусенцев… Только следы от ногтей на ладони — видимо, во сне она изо всех сил сжимала кулаки. Значит, острова действительно не было… «Зюйд» не терпел крушения…
«Зюйд»!
Она выскочила из постели как ошпаренная. Макс же собирался на борьбу с браконьерами! И совсем скоро, через несколько часов, ее сон может стать страшной реальностью! Быстрее, быстрее, да что же ты копаешься, вон такси уже под окном сигналит!
— Нервничаешь, красавица? Торопишься? А не надо, не надо нервничать, — добродушно бухтел чернявый усатый таксист, чем-то — глазами ли, гортанным ли выговором — напоминавший «Ларису Ивановну хочу!» из советского фильма. «Странно, — подумалось вдруг Лере, — смотрю километры голливудского (ну или парижского-лондонского, не важно) кино, а как до похожести, так непременно что-нибудь из «бабушкиного сундука» всплывает…»
— Опоздать не хотелось бы, — холодно улыбнулась она таксисту, похожему на… ай, все равно не помнила фамилии актера. — Можно побыстрее?
— Можно, — согласился «Ларису Ивановну». — Но не нужно. Тут дня два назад тоже вот торопились. Три машины всмятку. И пикап еще. У того водителя вообще ракета под задницей стреляла. И… Ай! Не надо торопиться, вот что скажу!
Про водилу пикапа с «ракетой под задницей» и запредельным уровнем «посторонних веществ» в крови Лера могла рассказать куда больше, чем этот дружелюбный таксист. Именно в ее дежурство привезли тех, кто «ракете» попался поперек дороги. И маленький Ванечка, за которого Лера так переживала, пострадал именно в той аварии… Так что таксист прав, конечно: торопиться не надо. Вредно для здоровья. Как своего, так и окружающих.
