Влечение к еде было выражено довольно сильно. Однако предпочитал простую пищу, например гороховый суп, картофельное пюре, мясо в разных формах. Ел с удовольствием, любил отдаваться еде и чувствовать процесс еды. Присутствие посторонних мешало еде, так как мешало получению ощущений от принятия пищи. Во время еды избегал сколько-нибудь серьезных разговоров по этой же причине. Не любил есть в той комнате, где работал, говорил, что у него мешаются впечатления от работы с ощущениями при еде.
Любил быть хорошо одетым. Но сам обычно одевался скромно. Хорошо сидел только сюртук. Большого значения своей внешности не придавал.
Сентиментальности не было вовсе. Например, нищим обычно не подавал; если замечал профессиональных нищих, то иногда переходил на другую сторону.
Самолюбивым не был, так же как и честолюбивым. Был обидчив в мелочах, например, обиделся, когда однажды забыли привезти обещанные ему карандаши. В то же время не обижался там, где другой обиделся бы. Например, когда однажды возвратили заказанную рукопись, то принял это без обиды.
Остановимся теперь на отношении его к природе. Дающие сведения единогласно указывают на его большую любовь к природе и необыкновенно развитую у него способность воспринимать идущие от нее впечатления. Это сказывалось во всем:
Очень любил трогать поверхности природных вещей, например камней, когда находился в горах, поверхность коры деревьев, листьев. Когда был на Кавказе, брал на ладонь и рассматривал землю. Часто пробовал палкой консистенцию предметов, чтобы узнать, совпадает ли она со зрительными ощущениями.
Была очень большая любовь к дереву вообще. Очень любил различные сорта деревьев, запах дерева. Иногда брал стружку, вдыхал ее запах и говорил, что это лучше всяких духов. Называл дерево «самой прекрасной тканью». Очень любил растительность вообще, но древесину, ствол дерева больше всего остального. Очень хорошо знал оттенки цветов всех деревьев на разрезе и очень живописно их передавал. Часто на прогулке подбирал и рассматривал куски коры.
Очень интересовался движением облаков и всегда пристально к ним присматривался. Чувствовалось, что он как бы воспринимает на основании движения облаков и их формы – течение ветров в соответствующих сферах. Навеянные облаками образы вошли во многие из его художественных произведений.
Ветер, особенно в горах, летом любил, но не чрезмерный. Это «оживление в природе» повышало его самочувствие и работоспособность. Любил смотреть прибой взволнованного моря. Очень любил метель, изучал ее и знал различные ее оттенки. Различал три рода метели: верховую, низовую и круговую. Метель является богатым источником для его художественного творчества, с ней связано много образов. Любил ходить гулять в метель.
[490]
БОЛЕВАЯ СФЕРА
В сфере творчества доводил до конца поставленные перед собой задачи. Вообще был человек очень сильной воли. Было огромное волевое напряжение в натуре. Мог владеть собой. Любимое выражение: «взял себя в руки». Был настойчив в осуществлении своих стремлений, добивался того, чего хотел. Но в быту это выражалось не часто, из-за того что целиком бывал погружен в творческую работу и именно в ней волевая сторона личности находила полное свое применение.
В серьезных вещах не поддавался уговорам, поступал по-своему. Часто при этом мог соглашаться с обратным мнением, но затем поступал все-таки по-своему.
Всегда очень тщательно и всесторонне обдумывал принимаемые решения, принятые решения не менял, если не являлось новых поводов или не вставало неодолимых препятствий.
В мелочах был очень нерешительным.
Действовал временами под влиянием чувства. Это было ему свойственно, наряду с обдуманными действиями. Бывало так, что он не мог объяснить свои действия, но говорил, что должен был поступить именно таким образом.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СФЕРА
Речь.
Всегда понятная. Склонность, скорее, к сжатой, отрывистой речи, но речь при этом была связная. Очень интересно, живо и ярко рассказывал. Когда рассказывал, все его существо принимало в этом участие, весь переживал то, что говорил. Все время чувствовалась в нем большая сила, концентрация.
Любил очень употреблять иностранные слова даже в бытовом обиходе, не считаясь с тем, понимают ли его слушатели или нет. Было много любимых словечек и пословиц: проблема, система, градация, ракурс, куда ни шло, хлебом меня не корми, с недобором, с места в карьер, вынь да положь, махнул не туда, не то сказал и т. д.
Считался сильным лектором, увлекал внимание аудитории мыслью и чувством.
Был также хорошим оратором. Чем больше была аудитория, тем сильнее говорил.
Очень хорошо декламировал стихи, как свои, так и чужие.
Говорил в детстве на французском и немецком, в дальнейшем мог изъясняться на этих языках, но плохо, особенно по-немецки, коверкал, когда говорил на этих языках, слова, ударения, падежи. Других языков не знал. В общем, усваивал иностранную речь плохо. Читал на этих языках довольно свободно, лучше по-французски. Очень усиленно интересовался корнями слов, не только русских, но и иностранных. С очень большим интересом изучал народные слова и выражения, так как считал, что абстрагирующая работа мысли не успела на них сказаться в такой степени и они еще сохранили свою «сочность». Изучал словарь Даля.
[491]
Письмо.
Склад языка (письменного) был всегда очень тяжелый. Это сказалось уже во время его первого студенческого доклада.
[492] Было очень трудно слушать, когда читал по писаному этот доклад. Очень короткие фразы: подлежащее и сказуемое. Была особенность делать письменный язык все круче и круче. Обычно первые черновики были написаны вполне легким и доступным языком, а удовлетворявший его окончательно вариант становился значительно труднее.
Из-за этого часто приходилось слушать сильно сердившие его упреки в том, что он портит хорошие вначале произведения. Напомним еще раз, что это относится к письменной речи. Устная речь была свободная, доступная, «обычная», особой сжатости и крутости в ней не было.
Чтение.
Читал очень быстро, «книги просто глотал». За вечер мог прочесть книгу страниц в 200. Серьезную литературу читал обычно без пропусков, также и художественную литературу. Очень любил слушать чтение вслух других. Например, с большим удовольствием слушал, когда читали Гоголя, Диккенса. Была большая любовь слушать вообще.
