По возвращении из-за границы Б.Н. первое время живет вместе с матерью. Находится в состоянии ожидания надвигающихся событий. Принял февральскую революцию очень горячо. Был в это время в Петрограде. Участвует в литературных вечерах, уличных митингах и т. д.
После Октябрьской революции принимает участие в общественной жизни литературных кругов столицы, в организации нарождавшихся тогда обществ. Общается с рядом поэтов (Есенин, футуристы), читает лекции о ритме в «Студии поэтов».
[417] Начинает работать в пролетарских организациях: Пролеткульте, «Тео», «Лито»
[418] (вместе с Брюсовым). Участвует в выработке проектов программ для организации театрального университета, художественных студий, постановок и т. д.
В 1919 г. принимал большое участие в работе «Дворца искусств».
В феврале 1918 г. переезжает от матери и живет отдельно. В бытовом отношении жизнь складывается в течение этого периода времени, до отъезда за границу в 1921 г., очень неустроенно, беспорядочно, ведет кочевой образ жизни. Обедает в «столовке» или у знакомых.
За годы военного коммунизма литературная продукция несколько уменьшилась по сравнению с предыдущими годами, хотя все же написал несколько крупных произведений. Акцент в этот период падает больше на лекционную работу.
Личная жизнь Б.Н. складывается в этот период времени следующим образом.
В письмах, которые он получал от А.А., он все более чувствовал нарастающее охлаждение с ее стороны, которое должно было в конце концов привести к неминуемому разрыву. Это переживалось им очень тяжело, хотя не всегда угнетало его в одинаковой степени, вспыхивая более сильно периодами, между которыми он отвлекался от личных переживаний и погружался в происходившие вокруг него события, развертывающиеся в то время в нашей стране.
Тоска по А.А. постепенно возросла в нем до такой степени, что решил уехать к ней, чтобы путем личных переговоров окончательно разрешить вопрос о том, как быть в дальнейшем. Эта мысль появилась в 1919 г., но уехать удалось только в октябре 1921 г.
Во время происшедшего объяснения определилось окончательно, что совместная жизнь между ними невозможна.
[419] Этот разрыв Б.Н. пережил очень болезненно.
Сильно ухудшилось состояние здоровья. Помимо постоянных мигреней, которые в этот период особенно усилились, была бессонница, было очень нервное состояние, часто болел (гриппом).
Бурность реакций на разрыв с А.А. выразилась также в том, что начал пить. При этом оказалось, что был настолько чувствителен к алкоголю, что достаточно было выпить 2–3 рюмки, чтобы совершенно забыться. Состояние опьянения выражалось в том, что становился очень оживленным, остроумным, веселым, но ничего не помнил в дальнейшем о своих действиях – «провалы памяти». Кроме того, «ударился» в этот период пребывания за границей в фокстроты, танцевал их «до безумия».
Необходимо, однако, отметить, что, как это вообще для него было характерно, тяжелые личные переживания не мешали творческой деятельности. Так, за время пребывания в Берлине им написан ряд работ (воспоминания о Блоке
[420] и ряд других автобиографических работ, оставшихся в значительной степени неизданными
[421]).
При переезде из-за границы обратно в Москву первое время было очень трудно с жилищным вопросом. Жил вначале при одном заводе – Анилтреста,
[422] временами – у знакомых. В 1925 г. удалось устроиться под Москвой в Кучине, где жил до 1931 г.
В течение этого периода времени необычайно усиленно работает над рядом художественных произведений. Здоровье стало слабее. Все последние годы, примерно с 1928 г., Б.Н. часто хворал, главным образом гриппом, причем большую роль в этом играло переутомление. Материальное положение до 1925 г. было очень плохое, приходилось зарабатывать чтением отрывков. С 1932 г. вновь стал принимать активное участие в общественно-литературной жизни (в ГИХЛе), от которой до того был оторван. В 1931 г. выяснились также окончательно и отношения со второй его женой Клавдией Николаевной, с которой он стал жить с этого времени совместно.
[423]
В 1933 г. 15 июля, когда находился в Коктебеле, случился удар. Сначала почувствовал жар в затылке, встал, пошатнулся и упал. Был без сознания несколько часов. Когда пришел в себя, было сильное возбуждение. Рвался идти гулять к морю, очень много говорил. Пролежал несколько дней. Появилась какая-то задержка, связанность в области шеи и верхней половине спины. Движения были гораздо более замедленные, чем ранее, со стороны психики была потеря чувства времени.
Был потрясен сознанием того, что он больной и должен делать анализы. Это на него действовало очень угнетающим образом – был в состоянии депрессии. В дальнейшем головные боли в затылке и висках, которые и до того были, усиливались временами до невыносимой степени. Несмотря на это, все время рвался к деятельности. Ходил на собрания (например, в ГИХЛ). Все время был на ногах. Это его сильно утомляло.
Осенью 1933 г. болезненное состояние начало нарастать особенно сильно. Работоспособность резко упала. Ходить становилось все труднее. Его пошатывало, отклоняло в правую сторону. Ориентировка в окружающем была в порядке. Последний приступ головных болей сопровождался бредом, была потеря чувства пространства. 8 декабря 1933 г. был доставлен в психиатрическую клинику, где и находился до момента смерти – 8 января 1934 г.
