Со второго класса выступают на первый план два стремления: увлечение естествознанием, с одной стороны, и русским языком и литературой – с другой. В этой последней области огромное влияние оказали на его развитие уроки блестящего педагога Поливанова («культ Поливанова»). Он пишет о «синтаксическом разборе» фразы как о лепке «художественных конструкций». К остальным предметам интерес его охладевает, начинает учиться хуже, сходит с места первого ученика. В особенности он отмечает гнетущее влияние на него преподавателя латыни Павликовского, которого называет «кошмаром наяву».
[381] Интерес к естествознанию шел по линии внешкольной, выражался главным образом в чтении соответствующих книг, как, например, «Пернатое царство» Кайгородова.
Из событий, произошедших вне школы в этот период, необходимо отметить расставание с его воспитательницей Беллой Раден, к которой он очень сильно привязался (был способен привязываться к людям) и которая оказала на него благотворное, освобождающее влияние. Это обстоятельство сильно на него подействовало, так как в лице ее лишился своей единственной моральной поддержки. Пишет, что после ее ухода «осталась в душе точно яма».
[382] Считает это началом первого мрачного периода в своей жизни, который продолжался до встречи с семьей Соловьевых, которая произошла в 1895 г..
[383]
В 1893 г. выявилась большая склонность к театру, началом которой послужило его знакомство с Малым театром, постановкой пьес Островского с участием Ермоловой и Садовской.
[384] У него появилось желание одеваться в соответствующие костюмы и воображать себя героем пьес, зрителем которых он был, – «страсть к маскараду». Это можно рассматривать как видоизменение изобретенных им для себя «игр», о которых была речь выше.
Приблизительно в этот же период времени началось увлечение танцами. Связано оно с тем, что примерно к этому времени относятся первые полусознательные переживания пола. Во время пребывания на даче было несколько легких увлечений девушками, значительно более старшими по сравнению с ним. Среди этих увлечений необходимо выделить одно более сильное – к Жене Дейбель,
[385] которое он считает своей первой влюбленностью. Эта влюбленность была кратковременна и не оставила после себя каких-либо значительных следов.
В гимназии идет по-прежнему средне, гимназическая среда не привлекает его, он равнодушен к ней, за исключением уроков Поливанова. Центр тяжести развития его личности перемещается внутрь него: «Начинаю учиться у себя». Он прочитывает огромное количество книг, беспорядочно, все, что попадалось под руку (Гоголь, Диккенс, Алексей Толстой, Лермонтов, Майков, «Физиология ума» Карпентера, Аллан Кардек, «Вопросы философии и психологии»
[386]).
По-видимому, интереса к музыке активного в это время не проявлял, уроки с матерью, как кажется, прекратились ранее.
В отношении характера особых изменений на протяжении этого периода не отмечается. Основные черты: «невольная замкнутость» вследствие отсутствия людей, с которыми мог бы поделиться своими переживаниями, обостренная наблюдательность к происходящему вокруг, интенсивное осмысливание внутри себя прочитанного. Интенсивная, непрестанная деятельность воображения выражается в его продолжающихся играх с самим собой в «исторических героев». Колоссальную для своего возраста эрудицию скрывал.
В образовании замкнутости и отчужденности большую роль играло то, что не мог сходиться с товарищами по школе. Со стороны товарищей отмечает насмешливое отношение, а со стороны некоторых и прямые издевательства. Вызывалось это главным образом его женственной наружностью, тихостью и отвращением к нецензурным, ходким среди гимназистов оборотам речи. Никогда не имел карманных денег, это вызывало к нему презрение «аристократических сливок – богачей» среди школьников. Такое отношение сильно на него действовало.
Со стороны семьи – отца, матери – ему по-прежнему уделялось мало внимания, урывками и как бы между прочим. Таким образом, он как в школе, так и в домашней обстановке был предоставлен самому себе – был оторван.
В четвертом классе написал первый отрывок в прозе для школьного журнала.
В 1895 г. произошло событие, имеющее большое значение для его дальнейшего развития. Он познакомился с семьей Соловьевых, причем особенно он сдружился с 10-летним Сережей, который, несмотря на то, что был на 5 лет моложе его, благодаря своему необыкновенному развитию подходил ему по уровню. В этой семье его поняли и оценили по достоинству, там он открывался в своих мыслях, он мог действовать так, как чувствовал. Он рассматривал это знакомство как «спасительный клапан» для себя. Вел с Сережей Соловьевым длинные увлекательные игры.
Сексуальное влечение в течение этого периода жизни внешне не выявлялось резко, и во всяком случае этот момент, по-видимому, занимает мало места в его мыслях и желаниях. Сексуальное влечение, если и было, приходило и уходило очень легко. Необходимо, однако, отметить, что в 16 лет он пережил очень бурное, но кратковременное увлечение, причем не был даже знаком с предметом своего увлечения, «из стыда».
[387]
В 16 лет начинают (впервые) отчетливо оформляться его писательские склонности. Большое значение для этого имеют, помимо общения с Соловьевыми, его беседы о французской литературе и живописи с неким французом Габриэлем Оже,
[388] имевшим какое-то отношение к литературе. В это время он прочитал также «Войну и мир» Толстого, что произвело на него очень большое впечатление. Начинает писать, пока лишь для себя, поэмы, фантастическую повесть, которые не сохранились. Начал вести, приблизительно с этого возраста, литературно-художественные дневники о прочитанном, виденном в различных областях искусства. Увлечение буддизмом, Шопенгауэром.
