— Да что вы словно дети! — хорохорился Майор. — Верите во всякую чушь. Он где-то динамик в ординаторской спрятал, с мощным аккумулятором, которого на несколько недель хватает. Давайте искать!
В идею с динамиком поверили, поскольку Мотыльков был на все руки мастер, что среди врачей великая редкость. И телевизор мог починить, и шкаф из досок сделать, и коробку передач поменять, а бывшей заведующей даже починил фамильные настольные часы, которые не работали с осени 1941 года.
Ординаторскую перевернули вверх дном, разобрали столы, тыкали вязальной спицей в диван, чем его напрочь испортили, даже отодрали плинтусы и сняли линолеум…
Ничего не нашли. Приуныли пуще прежнего. Майор получил выговор от главврача за разгром в ординаторской. Сдуру он пригласил главврача провести ночь в ординаторской и послушать вой.
— Делать мне больше нечего! — оскорбился главврач. — У меня другой метод — поменяю вас на заведующего, который сможет обеспечить в отделении порядок. Не забывайте, что вы пока еще исполняющий обязанности заведующего. Мне даже повод не нужен для того, чтобы от вас избавиться. Но вообще-то поводов у меня достаточно. Намеренная порча больничного имущества — это очень серьезный проступок.
Стремясь упрочить свое шаткое положение, Майор купил за свой счет новый диван в ординаторскую. Но кому был нужен тот диван? Никто из дежурных врачей в ординаторской не спал, да и работать днем врачи старались на сестринском посту, сильно обременяя тем самым медсестер — тесно же. Это не способствовало улучшению климата в отделении, скорее наоборот. Про ординаторскую говорили, что в ней после проклятья поселился демон смерти, который своим воем высасывает из людей жизненную силу. Пригласили, как водится, батюшку, который освятил все отделение целиком. Не помогло. Разговоры о демоне смерти сильно нервировали пациентов и их родственников. Плохо, когда пациенты нервничают, а уж когда нервничают неврологические пациенты, это плохо втройне…
А вой продолжал звучать. По-разному. Что интересно, когда ординаторской практически перестали пользоваться, демон стал выть и днем — сердился, наверное, что никто не приходит слушать его «концерты». Через закрытую дверь было слышно, как он там беснуется. Майора кто-то надоумил проверить вентиляционный ход. Майор взгромоздился на стул, который стоял на столе, снял решетку, пошарил в отверстии рукой, ничего не нашарил и… свалился на пол. Ничего не сломал, но сильно ушибся и неделю провел на больничном. Если кто и не верил в проклятье Мотылькова, то после этого случая поверил. Приземлись Майор чуточку неудачнее, то свернул бы себе шею и был бы в отделении новый заведующий.
Впрочем, он и так надолго не задержался, поскольку на отделение свалилась новая напасть — проверка из департамента, причем «прицельная», то есть члены комиссии явно знали, где им следует копать. По результатам проверки Майор лишился заведования и счел за лучшее уйти из больницы совсем. Вместе с ним ушла и принятая на место Мотылькова любовница. Заведующей назначили одну из врачей отделения. Причем — без обидной приставки «и. о.».
Демон продолжал выть.
На третий день работы новой заведующей в отделение явился Мотыльков, которому все обрадовались как родному. Новая заведующая начала с того, что попросила прощения за свое соучастие в подлых делах Майора, и выразила готовность вот прямо сейчас пойти к главврачу и просить принять Мотылькова обратно в отделение, тем более что и место вакантное имеется. Другие коллеги тоже покаялись и сказали, что пойдут просить за Мотылькова к главному всем отделением.
— Не надо, — отказался Мотыльков. — Мне и на новом месте неплохо. А что это у вас новая мода такая — врачи на сестринском посту сидят?
— А то ты не знаешь! — огрызнулась заведующая. — Сам же нас проклял. Тварь какая-то в ординаторской воет, и ничто ее не берет.
— Да ну? — делано удивился Мотыльков. — Можно послушать?
Мотыльков зашел в ординаторскую и пробыл там несколько минут, совсем недолго. Никто другой вместе с ним заходить не рискнул, а сам он никого не приглашал. Затем Мотыльков вернулся в кабинет заведующей и сказал:
— Да не воет там никто, можете сами убедиться. А диванчик хороший после Сморчка остался, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Счастливо вам оставаться!
И ушел.
В ординаторской больше никто не выл, ни днем, ни ночью. Примерно через неделю там отважилась провести ночь одна из дежурных врачей. Кроме биения своего сердца, никаких других звуков она не слышала.
Коллектив больницы разделился на мистиков (85 %) и прагматиков (15 %). Мистики считали, что Мотыльков ворожбой снял проклятие, потому и воя больше нет. Прагматики были уверены в том, что рукастый Мотыльков устроил какой-то хитрый фокус. А также в том, что комиссию на Майора наслал не демон, а сам Мотыльков. Но прагматики не видели разгрома в ординаторской неврологического отделения, перевернутых столов и истыканного спицей дивана…
В течение нескольких лет я рассказывал вкратце эту историю людям с математически-инженерным складом ума и спрашивал их мнения по поводу того, что мог устроить Мотыльков. Те, кто рисковал выдвинуть версию, единогласно сходились на том, что каверза была устроена в системе вентиляции, толком осмотреть которую Майор так и не смог. Трубочки какие-нибудь, издающие определенные звуки при прохождении через них воздуха, причем установленные глубоко, чтобы их нельзя было нашарить рукой так вот сразу.
— А в какое время года было дело? — спросил один из экспертов.
— Поздней осенью и в начале зимы, — ответил я.
— Скорее всего, система была установлена так, чтобы срабатывать при закрытых дверях и окнах, — предположил эксперт. — Днем дверь нараспашку, форточка открыта, ток воздуха иной. А ночью, когда все закрыто, звучит. Ну и посторонних шумов ночью тоже меньше. А когда ординаторской пользоваться перестали, иначе говоря, форточку и дверь держали закрытыми, вой был слышен и днем. Однако этот ваш Бабочкин в своем роде гений.
Не отбивайте жен у таксистов…
Доктор Моржов любил одну девушку, полумесяцем бровь… А если точнее, то такую знойную кустодиевскую красавицу, мечту всех поэтов.
Он приехал к ней на вызов в первый месяц своей работы… Влюбился с первого осмотра… Вожделел… Надеялся… Строил планы…
Она тоже вроде как была не против. Но не сложилось у них… Моржов женился на коллеге со «Скорой», спустя полгода развелся, а она вышла замуж за таксиста.
Обретя утраченную ненадолго свободу, Моржов отбил ее у таксиста.
О, эта история была достойна пера Шекспира или Пушкина… Она привозила Моржову на подстанцию горячие свежесваренные борщи (мы завидовали и умилялись), а таксист со товарищи пытался подкараулить Моржова после смены и поговорить с ним по-мужски. Но куда им, желтопузым, против «Скорой», особенно с учетом наших тесных связей с районными ментами…
Искренняя и сильная любовь всегда умиляет. Приятно же сознавать, что где-то все как положено. Но вдруг Моржову перестали привозить на дежурство горячие обеды. И ревнивый таксист куда-то пропал.
