«А внучка-то у вас недобрая, по глазам видно, что она только одного и ждет — когда вы помрете и квартиру ей оставите…»
«Ну а что вы хотели при вашем диагнозе? Я вам сейчас объясню вашу ситуацию…»
Фельдшеру Супниковой, своей спасительнице, Токарев сказал, что для замужества бюста четвертого размера и однокомнатной квартиры мало, нужно иметь еще кое-какие качества, которых у нее нет и в помине. Супникова потом рыдала в курилке и говорила, что явно перестаралась с реанимацией Токарева, не нужно было так выкладываться.
Выражая волю трудящихся масс и пытаясь сберечь остатки своего авторитета, заведующая подстанцией попыталась избавиться от Токарева миром. Предложила ему перейти на Центр с повышением (обещала помочь всеми своими ресурсами), но Токарев отказался. Переводиться на другую подстанцию или по собственному уходить он тоже не захотел. Уволить по статье его было невозможно: работал на совесть, не пил на дежурстве, приходил на подстанцию за полчаса до начала смены, не грубил, не вымогал. Ангел!
Благие намерения заведующей обернулись сами понимаете чем. Токарев обиделся. Он столько лет проработал на подстанции, он ко всем относился по-товарищески, со всей душой, а от него хотят избавиться? Выживают ни за что ни про что? Как бы не так! А вот хрен вам! В результате произошла трансформация добродушного жизнерадостного болтуна в активного и принципиального борца с недостатками, этакую Совесть Подстанции.
Токарев начал обличать недостатки и обличал их не только устно, но и письменно. Писал в департамент, в министерство, а когда отчаялся найти поддержку у медицинского начальства, то начал сливать информацию в газеты. Подстанция пару-тройку раз засветилась в газетной хронике, после чего заведующую сняли и… назначили на ее место Токарева.
А что такого? Опешившему Токареву так и сказали на Центре — руководить должны самые сознательные, а сознательнее вас на всей московской «Скорой» никого нет. А может, он и на всю Россию один такой уникум. Токарев проникся и принял руководство.
Прозаведовал он сорок один день и был уволен по статье. Заведующего подстанцией снять куда проще, чем выездного врача. Заведующий же не только за свои грехи отвечает, но и за чужие тоже. Кто-то умный в верхах (поговаривали, будто главный кадровик Сестричкин) придумал такой вот элегантный административный гамбит — пожертвовал заведующей, чтобы избавиться от Токарева.
Токарев ушел и будто в воду канул. Он был сильно обижен на всех коллег, ополчившихся на него без каких-либо причин, а коллеги тоже не горели желанием поддерживать знакомство. Обычно на «Скорой» людей, которые проработали более-менее длительное время, так же долго и помнят, но о Токареве все дружно поспешили забыть как можно скорее.
Осенью прошлого года во время прогулки я увидел знакомое лицо на стенде с фотографиями депутатов одного муниципального округа и порадовался за Токарева — человек на своем месте.
Приколист-буквалист
Доктор Старчевский был (и остается по сей день) энцефалопатом-приколистом. Сам он считает, что обладает острым чувством юмора, а вот окружающим этого чувства сильно недостает.
Однажды во время обхода жена лежачего пациента сказала Старчевскому:
— Мой муж нуждается в вашем уходе!
Этим она хотела сказать, что не имеет возможности сутками пребывать возле мужа и что санитаркам тоже надо бы хоть иногда обращать на него внимание.
Старчевский молча развернулся и ушел. После объяснял в кабинете главврача:
— Она же сказала «нуждается в вашем уходе»! Я и ушел!
Однажды во время пятиминутки начмед сказала:
— Скоро будут учения. Заведующие, организуйте занятия по изучению гроба!
Она имела в виду гражданскую оборону, сокращенно — ГРОБ. Заведующий терапевтическим отделением, в котором работал Старчевский, неделю отбивался от назойливых коммивояжеров, пытавшихся продать ему обычный гроб.
— А что такого? — удивлялся Старчевский. — Я обзвонил несколько фирм, пытался найти лучшее предложение. Татьяна Петровна велела изучить гроб, а разве можно что-то изучать без наглядного пособия?
Однажды заведующий отделением сказал:
— Коллеги! Мне не нравится, что в последнее время в нашем отделении скопилось много негатива! Давайте-ка все дружно начнем избавляться от негатива. Хорошо?
После обхода врачи спохватились — где рентгеновские снимки пациентов? Ни одного нет в ординаторской!
— Я их в архив отнес, — сказал Старчевский. — Виктор Иванович же велел избавляться от негативов, вот я один за всех и постарался.
Как-то раз больницу решил почтить своим визитом Человек в кепке, известный нестандартностью своих выражений. Разумеется, Старчевского попытались устранить, поставив ему дежурство накануне высочайшего посещения. Чтобы отдежурил и ушел домой отсыпаться, ирод непредсказуемый.
Но не тут-то было. Старчевский сказал, что в столь знаменательный день он должен быть рядом с коллегами, и остался после дежурства в отделении.
— Хорошая у вас больница! — похвалил в завершение визита сановный гость. — Прямо самому захотелось в ней поработать.
— Без проблем! — выкрикнул из толпы медработников Старчевский. — В приемном отделении всегда есть свободные санитарские ставки!
— В приемном? — растерялся гость, не ожидавший такого предложения.
— А вы что — сразу в морге санитарить хотите? — удивился Старчевский. — Не выйдет, в морг кого попало не берут!
Главного врача больницы сняли через неделю. За развал работы. Причина явно была притянута за уши. Семь лет все разваливал да разваливал, и никаких претензий к нему не было. А тут вдруг сняли, причем сняли нехорошо, обидно, без последующего трудоустройства на какую-нибудь должностишку помельче. Короче говоря, вышвырнули на улицу. Ясно же почему…
А вот Старчевский работает в отделении до сих пор. Интерны и клинические ординаторы его обожают, потому что с ним очень весело дежурить. Коллеги в ходе длительного общения со Старчевским выдрессировались настолько, что не позволяют себе ни фразеологических оборотов, ни двусмысленностей, ни эвфемизмов и вообще ничего лишнего или усложненного в речи. Выражаются простыми, предельно конкретными фразами, следят за своим базаром не хуже, чем бывалые зэки. Но Старчевскому для проявления своих качеств хватает пациентов.
Матримониальное
Жених фельдшера Светы работал в охране Черномырдина. Охранял дальний периметр. Света своим женихом очень гордилась. Военный, красивый-здоровенный, да еще и при высочайшей особе состоит. Пусть и на дальнем периметре.
— Оно и хорошо, — говорила Света. — «Дальним» платят меньше, но зато «ближние» сильно рискуют. Мало ли что…
После бракосочетания Света заговорила иначе.
— Я своему (он уже стал «свой») устала твердить, чтобы он нашел возможность перевестись в «ближние». А этот пенек все тормозит и тормозит…
