– Расслабляться, в самом деле, ни к чему.
Владан посмотрел на часы и принялся насвистывать. Если честно, никакого смысла в сидении здесь я не видела. Если даже Борцов решил встретиться с девушкой до начала занятий, нам-то что с этого, если мы торчим в машине и ничегошеньки видеть не можем?
Однако сказать такое Владану мне и в голову не пришло. Во-первых, если он продолжает находиться здесь, значит, смысл все-таки видит, а во-вторых и в главных, вместе с ним я готова сидеть где угодно и сколько угодно. Лишь бы домой не отправил.
Прошло минут двадцать, Владан распахнул дверь и сказал:
– Пошли.
И я бросилась за ним, не очень понимая, что он собирается делать. Марич направился в здание, и замысел я худо-бедно уловила, но засомневалась, удастся ли его осуществить. В таких местах на редкость бдительные вахтеры, эдакие старички или старушки, мимо которых и мышь не прошмыгнет.
Вахтер, в самом деле, был, но с бдительностью я не угадала. Седой усатый старикан читал газету, сонно взглянув на нас, кивнул в ответ на приветствие и вновь углубился в чтение. На стене напротив входа оказался перечень кабинетов с указанием, где и что находится. Нужный нам пятнадцатый кабинет – слева по коридору. Судя по всему, писатели жили небогато. На старенькой двери – табличка, чуть ниже – еще одна, с фамилией Борцова и часами приема.
Владан нажал на дверную ручку, но дверь оказалась заперта. Марич громко постучал, за дверью все стихло, хотя до этого какие-то звуки доносились. Я была уверена: Борцов находится там и сейчас напряженно прислушивается. Владан постучал еще раз. Тишина после этого стала гробовой. Кивнув мне, он пошел по коридору, а я, догнав его, зашептала:
– Он там, я уверена.
Владан кивнул, продолжая идти дальше. Коридор делал поворот, здесь, возле окна, мы и притормозили. Марич встал так, чтобы коридор просматривался, но нас от интересующей двери увидеть было невозможно. Несколько минут ничего не происходило, коридор был пуст, здание, казалось, погружено в дремоту. Потом дверь с едва слышным скрипом приоткрылась, а вскоре после этого появилась девица в очочках, тревожно огляделась и припустилась к выходу, да так торопливо, точно за ней погоню снарядили.
– Любовь, – скроив забавную физиономию, сказал Владан и поспешил к вожделенной двери. На этот раз она оказалась не заперта.
Мы вошли в просторную комнату с множеством стульев и подобием кафедры у окна. Слева – распахнутая дверь в кабинет, где за столом сидел Борцов и расчесывался, глядя в небольшое дамское зеркало.
Увидев нас, нахмурился и поспешно убрал зеркало с расческой в ящик стола.
– Здравствуйте, – произнес нараспев.
Владан кивнул и устроился в кресле, я предпочла стул, Борцов взирал на это со все возрастающим беспокойством.
– Вы ко мне?
– К вам, – ответил Владан, что беспокойство Борцова лишь увеличило.
– Не ожидал. Можно узнать, чем обязан?
– Вы помните, мы с вами беседовали о Юле Моргуновой?
– Разумеется, помню.
– Так вот. Вы далеко не все нам рассказали.
– Что за чушь! – возмутился Борцов, но в этом возгласе было гораздо больше страха, чем возмущения. – И что значит – «не все рассказал»? Что я вообще могу знать об этой девочке, с которой едва знаком?
– Что-то точно знаете, – дружелюбно ответил Владан. – Но почему-то скрываете. Вот на этот вопрос мы бы и хотели получить ответ.
– Послушайте, – Борцов даже слегка приподнялся, так его разбирало. Владан, махнув рукой, мол, не ерзай, достал мобильный и протянул Борцову, нажав кнопку «пуск» на видео.
– Это чтобы сократить время и избавить вас от лишней болтовни.
Борцов взглянул на экран – сначала раздраженно, потом на смену раздражению пришел страх, который он безуспешно пытался скрыть. Страх быстро перетек в откровенную панику.
– Откуда у вас это? – сглотнув комок в горле, хрипло произнес он.
– Какая вам разница?
– Что значит какая?! – сорвался он на визг. – За мной следили? Вы? Вас жена наняла?
– Мы не занимаемся супружескими изменами, так что ваша жена потратила бы время впустую, обращаясь к нам. Кстати, это вы ее убили?
– Кого? – ахнул Борцов.
– Юлю, разумеется.
– Вы с ума сошли… Господи, как вы можете…
– Давайте пропустим лирические отступления и перейдем к главному, – отмахнулся Владан. – Итак, что вас связывало с Юлей?
Борцов вскочил, достал из холодильника, стоявшего у противоположной стены, бутылку воды и принялся жадно пить.
– Мы ограничены во времени, – заметил Владан. – Если не хотите продолжать беседу при ваших учениках или как у вас это называется, лучше поторопиться.
– Послушайте, – торопливо заговорил Борцов, – у меня есть алиби. Я знаю, когда ее… когда она погибла. Ее отец рассказал. В тот вечер у моей жены разболелась голова, мы раньше других уехали из ресторана. Остаток вечера и ночь я был дома.
– Не сомневаюсь, что ваша жена это подтвердит. Но лично я таким свидетелям не особенно доверяю.
– Нет-нет, – затряс головой Борцов. – Вы не поняли… То есть я не все сказал. Жена выпила таблетку, но ей лучше не стало. Тогда она позвонила своей подруге. Подруга – врач, живет этажом выше. Алла пришла, померила давление, сделала укол и больше часа находилась у нас, ждала, когда жене станет легче. А еще машина. Охрана паркинга подтвердит, что я никуда не уезжал.
– Все это требует проверки, – кивнул Владан, – но, в любом случае, не объясняет главного: вашу встречу в баре. Одной встречи за глаза, чтобы вызвать подозрение, а вы еще, судя по записи, отношения выясняете.
– Это совсем не то, что вы подумали, – заныл Борцов, казалось, он вот-вот расплачется.
– Самое время все рассказать, – с намеком на усталость заметил Владан.
Несколько минут Борцов раздумывал или собирался с силами.
– Вы даже не представляете, что это за девица, – произнес он с неожиданной злостью. – Исчадье ада! Вы наверняка решите: я преувеличиваю. Но нет. Она меня шантажировала. Самым гнусным образом.
– Серьезный повод от нее избавиться, – глазом не моргнув, ответил Владан, Борцов при этом замечании едва не подпрыгнул.
– Я не сумасшедший. И не преступник. Я ее пальцем не тронул. Это сделал кто-то другой. Неизвестно, кого еще шантажировала эта малолетняя дрянь. Она напросилась ко мне на занятия. Наплела про любовь к поэзии. Какая там любовь… Сомневаюсь, что она школьную программу смогла освоить, а стихи учила разве что в детском саду. Но я, конечно, по-дружески разрешил. Ей вроде бы понравилось. Во всяком случае, она стала приходить регулярно. Я-то, дурак, порадовался: смог найти дорогу к сердцам молодежи. Но ее интересовала вовсе не поэзия. А моя личная жизнь.
