Поскольку у Звягинцева не было шлема с радиогарнитурой, я передал ему сообщение сержанта.
— Если и пролетал, то с разведывательными целями, — проговорил подполковник. — В стороне, на большой высоте. Мне тоже показалось, что был какой-то подозрительный звук в небе. Я даже прислушался. Аппарат, видимо, не зависал, быстро пролетел, но нашу бронетехнику засек.
— Тогда выходит, что подкрепление эмир на заведомую смерть послал?
— Не знаю. Эти бойцы могли быть серьезными, неплохо обученными. Нам же докладывали, что они заходят в ворота под скалами, крадучись. Рассчитывали, видимо, незаметно проникнуть в наш тыл, перекрыть нам выход из ущелья.
Мы с Евгением Андреевичем быстро шагали вперед и вскоре оказались среди тех бойцов взвода, которые шли по левой стороне коридора. Нам не было необходимости осторожничать, присматриваться к каждому бугорку под ногами. Солдаты уже прошли здесь, и я на них полагался.
— Снайперы, в авангард! Контролировать пространство. Докладывать всякое изменение обстановки, — распорядился я, взял из руки подполковника свой бинокль и навел его на середину ущелья, на то место, где, по моим расчетам, должны были пройти снайперы.
Я почти сразу нашел всех троих. Бойцы бежали, бережно прижимая к себе прицелы винтовок, словно могли что-то в них стрясти, повредить. Но я-то отлично понимал, что если уж даже выстрел не в состоянии сделать это, то любое человеческое движение, даже падение, тем более не в состоянии причинить какой-то вред. Планка Пикатинни, которая сейчас ставится на все современное оружие, плотно удерживает на месте любое навесное оборудование. Такие вот движения снайперов были скорее интуитивными, чем необходимыми.
Не удивило меня и то обстоятельство, что через какое-то время один из снайперов останавливался, вставал на колено и в прицел просматривал местность перед собой. Как только на колено вставал другой стрелок, первый догонял группу. Потом и третий снайпер выполнял ту же самую работу, позволяя двоим другим двигаться вперед.
Такова обычная тактика действий группы снайперов при передвижении взвода в боевой обстановке. Мне даже не было необходимости отдавать дополнительный приказ на этот счет и контролировать его выполнение.
— Спасибог, ты где? — осведомился я.
— Работаю, товарищ старший лейтенант. Третье отделение заняло позицию. Я вышел на середину ущелья, передвигаюсь впереди снайперов. Ищу противопехотные взрывные устройства. Пока ничего не нашел. Противотанковые встречаются, но они на людей не среагируют. Я проверял настройку взрывателей. Веса человека не хватит, чтобы их продавить. Есть у меня ощущение, что бандиты заминировали только дальние подступы к своей базе, а ближние не рискнули, чтобы сохранить за собой возможность маневра. Но я на всякий случай все равно проверяю.
— Пространство впереди как контролируешь?
— В прицел автомата. Кроме того, Стразаридзе выставил двух бойцов. Они постоянно оглядывают местность. Я же не могу только вдаль смотреть. А они со своей позиции могут. Здесь до следующего поворота весь коридор хорошо виден. Пространство открытое.
— Это меня и смущает. — Я еще раз посмотрел на карту, которая по-прежнему находилась на мониторе планшетника. — По моим прикидкам выходит, что за следующим поворотом может быть засада. Место слишком уж удобное. Бандитский эмир вряд ли упустит такую возможность. Ты далеко от взвода не уходи.
— Ты о чем, старлей? — поинтересовался Звягинцев.
Пришлось мне и подполковнику объяснить ситуацию, тыкая пальцем в карту.
— Ты рассуждаешь с профессиональной точки зрения. А эмир Мухетдинов — человек не военный, а просто инженер, умеющий организовать и наладить производство. Хотя в данных вопросах он всегда готов проявить жесткость. Потому не удивляйся, если засады за этим поворотом не окажется. По моему представлению, Мухетдинов будет сидеть в пещере и держать там оборону. — В голосе Евгения Андреевича отчетливо отслеживались нотки пренебрежения.
Но я так работать не привык. Я всегда считаю, что лучше преувеличить опасность, чем недооценить ее.
— Вы плохо думаете о бандитах, товарищ подполковник. Они неплохо умеют выбирать выгодную позицию для засады. Если сам эмир не сообразит, ему кто-нибудь подскажет.
— Ты, старлей, просто плохо понимаешь психологию людей. Извини уж, может, я не прав. Наверное, ты просто иначе представляешь себе эмира, с которым лично не знаком. А я с ним общался, его понял. Эмир Мухетдинов такой человек, что за любую подсказку может кого угодно возненавидеть. Все его окружение это знает. Поэтому бандиты, приближенные к нему, скорее предпочтут остаться в стороне, чем что-то посоветовать. Впрочем, инженерная мысль рациональна точно так же, как и военная. Я вполне допускаю, что Мухетдинов сообразит поставить засаду. Сам смотри.
Последние слова подполковника Звягинцева, как и мои мысли, почти сразу нашли подтверждение.
— Агафонов! — позвал ефрейтор Спасибог младшего сержанта из группы снайперов.
— Слушаю тебя.
— У тебя прицел самый мощный. Мой много не покажет. Слева от центра ущелья большие камни. Они как три богатыря на картине, по форме людей на конях напоминают. Присмотрись. Мне кажется, над камнями легкое свечение есть.
— Работаю, — сказал снайпер.
А я словно вживую увидел, как длинный ствол «Корда» смотрит в сторону камней, а сам младший сержант Агафонов приник к резиновому наглазнику прицела.
— Есть не только свечение, но еще и ствол пулемета над средним камнем, — сообщил снайпер уже через пару секунд. — Насколько понимаю, это ПКМ. Я могу его на куски разнести пулей. Дистанция позволяет. На стволе раструб. Я как раз в него и попаду.
— Сережа! — вмешался я в разговор. — Не рискуй. Лучше стреляй в ствольную коробку, если ее видно.
— Ее видно только в анфас.
— Только анфас. Это слово произносится без буквы «в», — поправил его я, как меня когда-то наставляла моя жена, преподаватель русского языка.
Но такая вот поправка сути дела нисколько не меняла.
— Тогда стреляй в коробку с патронами. Она большая?
— Так точно! На двести патронов. Но ведь они в ленте. Могут, товарищ старший лейтенант, и не детонировать. Как моя пуля ляжет. Я сквозь стенку коробки видеть не могу.
— Хотя бы оторвешь ее. А потом кто-то из бандитов может и любопытство проявить, высунется глянуть. Катков, Сухогоров, включайтесь!
— Работаем, товарищ старший лейтенант! — за всю группу ответил сержант Сухогоров.
Выстрел «Корда» ударил по мембране микрофона. Я заранее переключил его на нижнюю градацию чувствительности, но все равно здесь, в ущелье, удар по ушам мне достался довольно чувствительный. Как и всем, видимо, моим солдатам, которые тоже обучены пользоваться переключателем чувствительности микрофона.
Но больше всего удовольствия, думаю, досталось бандитам, у которых уши не были прикрыты шлемами. Заодно и подполковнику Звягинцеву. Впрочем, я знаком посоветовал ему зажать уши ладонями, что он и сделал.
