Подполковник наклонил голову ко мне, словно стеснялся того, что его могут услышать солдаты, и проговорил:
— Все довольно просто. Когда страны разваливаются, как, к примеру, Ливия, их соседи всегда могут чем-то поживиться. Если вокруг Израиля будут идти бесконечные войны, то что-то может и ему перепасть. Ситуация вокруг Западного берега Иордана не станет сильно заостряться, поскольку не до нее будет. Та же история и с Иерусалимом. Про палестинцев в этом случае так называемая мировая общественность просто позабудет. Израиль желает в мутной воде рыбки для себя наловить. Да и США его подстрекают, требуют от Израиля активных действий. Потому Тель-Авив и вмешивается теперь в сирийский вопрос. Когда игиловцы две трети страны захватили, Израиль не особенно беспокоился по этому поводу, но активизировался, как только Асад снова голову поднял. Его усиления в Тель-Авиве не хотят. Асад еще в мирное время выступал за возвращение Сирии Голанских высот, захваченных Израилем в шестьдесят седьмом году. Эти высоты имеют стратегическое значение. Если поставить там ракеты или даже просто дальнобойную артиллерию, то можно большую часть Израиля обстреливать. Потому он будет делать все, чтобы Асад не остался у власти.
— Я, разумеется, понимаю, что Израиль заинтересован в решении сирийского вопроса по собственному сценарию. Но к нам-то они с какого бока лезут? Что им у нас нужно?
— Израиль первым среди развитых стран мира начал разработку и производство БПЛА. В России же скоростными темпами разрабатывались малые пехотные роботы, причем даже в условиях отсутствия финансирования. Результат есть, но он имеет значение только на земле. А мы сейчас говорим о другом. БПЛА дают возможность захватить господство в воздухе на малых высотах, там, где до этого использовались только вертолеты, очень дорогие как в разработке, так и в производстве. Израильтяне первыми это поняли. Пока другие хватились, осознали свое упущение, они уже далеко ушли. Сейчас именно Израиль производит лучшие в мире БПЛА любого типа, и самолетного, и вертолетного. В боевых действиях на Ближнем Востоке эти аппараты проявили себя с самой лучшей стороны и были оценены по достоинству. Насколько мне известно, по просьбе США Израилем было выделено значительное количество комплектующих, предназначенных исключительно для военных беспилотников. Хотя, согласно другим данным, основная их часть вроде бы поставлена из Соединенных Штатов. Но обучали рабочих инструкторы из двух стран. Это я знаю точно. Сами бандиты так говорили. Я даже слышал их споры о том, чей инструктор был лучше, чьи комплектующие надежнее, удобнее для сборки.
— Значит, наша задача в данной операции, товарищ подполковник…
— Уничтожить не только производство и комплектующие, но и персонал, хорошо обученный и занятый сборкой беспилотников. Он представляет угрозу для мирной жизни пока еще только здесь, на Северном Кавказе. Но если мы со своей задачей не справимся, то так же будет и в других городах России.
— Уничтожим! — пообещал я категорично и безапелляционно, ничуть не сомневаясь в том, что такая задача моему взводу вполне под силу. — И пленников вытащим. Может быть, с них и начнем. Будет повод предъявить обвинения Гадисову, если он попытается сдать нас бандитам или как-то предупредить их.
— Нет, даже не попытается. Для этого он слишком труслив, — сказал Евгений Андреевич. — Пещеру с пленниками обычно охраняет один часовой, прогуливающийся снаружи. Сначала следует его ликвидировать.
— Так мы и сделаем. Начнем с этого типа. Еще посты в ущелье есть?
— Нет. Только у ворот и у пещеры с пленниками.
— А вас где бандиты держали, товарищ подполковник?
— Как только эмир узнал, что я в розыске, он дал мне должность кладовщика. Я на складе и спал. Сначала у моей пещеры тоже стояла охрана, но пару суток только. Потом часового убрали.
— Товарищ старший лейтенант! — вмешался в наш разговор ефрейтор Спасибог. — Я нашел фугас. Он большой и мощный. Добраться до него можно только сверху. Бандиты его в щель на веревках спускали. С риском взрыва. Надо мне к нему подбираться? Посмотреть возможность извлечения?
— Другие варианты есть?
— Можно пока просто растяжку убрать. Концы в расщелину засунуть. А потом, по завершении операции, взорвать. Чтобы кто случайно не пострадал. Главное, чтобы ребята наши туда не лезли, когда мимо проходить будут. Простая детонация здесь невозможна. Скалы крепко сидят. Нет никакой опасности.
— Так и поступай. Наши не полезут. Все они сейчас слышат нас.
— Внимание! — заявил вдруг сержант Сухогоров. — Опасность! Четыре человека идут из глубины ущелья. Показались из-за дальнего поворота, прошли под противоположной стеной, пересекли коридор так, словно что-то обходили. Ведущий внимательно под ноги смотрит. Там, я думаю, еще одно минное поле. Берегутся они, идут осторожно, с опаской.
— Мы готовы к встрече, — сказал старший сержант Ничеухин.
Так, в принципе, все и должно было происходить.
Как только снайпер говорит об опасности, все должны немедленно осознать ситуацию и спрятаться за ближайшим укрытием. Такое поведение в моем взводе отработано хорошо, доведено до автоматизма. Поэтому накладок не бывает.
— Василий, выдвигайся навстречу гостям! — приказал я, пытаясь рассмотреть дальние участки ущелья в бинокль, но видимость мне закрывали скалы. — Это, похоже, смена поста движется. Полное взаимодействие со снайперами!
— Мы уже держим противника на прицеле, — доложил мне сержант Сухогоров. — Бандиты сейчас скроются за боковым скальным выступом. Все, исчезли. Их не видно, и они никого не заметят. Ничеухин, твое время!
— Понял. Работаю. Группа, за мной, перебежками вперед!
— Под ноги смотреть внимательно! — строго предупредил товарищей сапер Спасибог.
Я повернулся к подполковнику Звягинцеву и сказал:
— Мне придется выдвинуться ближе к воротам. Буду смотреть. — Я показал на свой бинокль с тепловизором.
— Я с тобой, — заявил Евгений Андреевич так твердо, что я не мог возразить, хотя и не понимал, зачем он там, впереди, нужен.
Неужели только для того, чтобы бинокль у меня в самый неподходящий момент потребовать?
Я стремительно перебежал к груде больших валунов, за которыми при необходимости можно было спрятаться. Дистанция до них составляла около шестидесяти метров. Такие камни только из крупнокалиберной пушки развалить можно.
Да еще, пожалуй, из гранатомета «Вампир». У меня во взводе есть такой. И гранатометчик хороший — ефрейтор контрактной службы Вадим Самойленко.
Но осколочные выстрелы таким валунам нисколько не страшны. Конечно, от камней может быть рикошет. Моя экипировка его выдержит, если что. А вот подполковнику Звягинцеву в цивильном костюме в этом случае придется ой как несладко.
Во время перебежки я дважды бросал взгляд в его сторону. Подполковник, как мне казалось, даже не бежал. Длинные ноги позволяли ему шагать так широко, что в этом и необходимости не было. Представляю, с какой скоростью он бежал, покидая вот это самое ущелье, в которое вернулся теперь вместе со мной и моим взводом.
