Хотя, казалось бы, с чего? Она его женщина, его будущая жена, этим надо пользоваться, получая удовольствие самому и доставляя ей! К демонам совесть! Что он там говорил? Надо убедиться, не задела ли ее принцесса? Во-о-от, чем не повод для начала занимательной эротической игры! Кто ж знал, что эта самая игра станет пыткой прежде всего для него.
Курт медленно снимал с девушки платье, освобождая один участок прекрасного тела за другим, проверяя на ощупь нежнейшую кожу, наблюдая, как вздрагивает от его прикосновений фея, как, чуть прикрыв глаза, она закусывает нижнюю губу, чтобы не выдать своего волнения предательским стоном, как дрожат ее длинные ресницы, как сверкают струящиеся по спине волосы…
Альгерьевы льды! Где взять силы, чтобы не разорвать в клочья проклятый наряд и, бросив Бри на постель, сделать с ней то, что рисует сбесившаяся фантазия?
Что он там обещал ей? Обучить любовной игре? И рад бы, но не с первого раза! Вернее, не со второго. Проклятие! Столетнее воздержание превратило его в похотливого монстра или ему просто так сильно нравится собственная невеста? Хотелось верить во второе, но и первое Курт не исключал – все-таки спал он долго, а когда проснулся, было не до сексуальных утех. Хотя на все готовые эдры и предлагали расслабиться. Да и потребности, если подумать, он тоже не испытывал: никаких особых позывов, ничего.
Так всегда было… раньше… до появления в его жизни Бри. Снежный король отличался излишней холодностью во всем, включая интимную жизнь. Страсть вспыхивала в нем, но быстро гасла, не успев толком разгореться. Ему нравилось заниматься сексом, но не больше, чем пробовать изысканное блюдо талантливого повара или мчаться на белогривом скакуне по «открытым путям», упиваясь бешеной скоростью.
Потому, наверное, Сольмира и заявила, что у Курта ледяное сердце, неспособное на настоящие чувства. А оказалось, просто не те женщины пытались в нем их пробудить. И пусть, помимо сильной симпатии, он пока испытывал к невесте только вожделение, от которого подрагивали пальцы, распускавшие золотую шнуровку на девичьей спине, это уже прорыв! И отличное начало отношений, которых раньше у снежного короля не было.
С другой стороны, он, и что такое любовь, ведь не знает. Вдруг это она и есть? Его стремление защищать Золотце от любой напасти, попытки порадовать ее, успокоить, удивить… Он даже с родней ее возился, как с малыми детьми, терпел всех этих людишек, позволяя им забыть, с кем имеют дело. И сейчас, раздевая Бри, поглаживая плечи и спину, якобы из желания проверить, нет ли на коже повреждений, Курт подавлял собственные порывы, чтобы не спугнуть, не обидеть, не оттолкнуть ту единственную, которую он действительно хотел видеть своей женой.
Это ли не любовь?
– Хочу тебя, Золотце, – хрипло выдохнул жених, понимая, что его выдержка не вечна.
– Я… – Она обернулась, прикрыв руками обнаженную грудь, когда платье с тихим шелестом упало к ее ногам: стройным, длинным, в чулках с кружевными подвязками.
– Ты моя, – напомнил Курт, проведя ладонью по ее бедру.
– А феникс…
– Спит, – подтвердил он, жадно глядя на белое белье с золотыми бантиками. Эта деталь одежды добавила огня возбуждению, сжигающему его изнутри, хотя минуту назад казалось, что он уже на пределе. Бриана хотела что-то еще сказать – наверняка, возразить или, может, спросить, но жених резко притянул ее к себе, уронил на свои колени и впился в губы поцелуем, заглушившим слова. Она вскинула руки в слабой попытке сопротивления, но, вместо того чтобы оттолкнуть или ударить, зарылась пальцами в его распущенные волосы. – Золотце… – прошептал Курт после очень долгого поцелуя. Он отстранился, чтобы дать ей возможность отдышаться, но продолжал ласкать губами нежную шею и край розового ушка с длинной сережкой, мерцавшей в тусклом свете бра. – Фея моя сказочная… – сказал, покрывая поцелуями обнаженное плечо.
– А ты, ты… – Бри охнула, когда его ладонь накрыла ее грудь, сжимая, сминая нежную плоть, играя большим пальцем с затвердевшей вершинкой, дразня тело и провоцируя новый виток смущения, алыми маками распустившегося на девичьих щеках.
– Твой. – Курт усмехнулся, вновь склоняясь к ее губам. Он готов был повторять это снова и снова, чтобы окончательно убедить ее в том, что они предназначены друг другу. Потому что сам уже поверил в это, принял и признал.
– Мой, – подтвердила невеста, отринув стыдливость. Она расслабилась, открылась навстречу его ласкам. И сама снова потянулась к нему в ответном порыве. Ее тонкие пальчики заскользили по его вискам, опустились на шею, легли на широкие плечи. – Только мой! – заявила маленькая собственница, вызвав у короля еще одну улыбку, а потом едва слышно добавила: – Не отдам тебя Инне. И Сольмира пусть тоже катится к демонам со своим проклятием.
– Она уже там, – целуя Бри, заверил Курт.
Он ловил губами ее вздохи, продолжая руками исследовать тело. Оставил в покое грудь лишь для того, чтобы мимолетно коснуться второй, заставляя фею вздрогнуть, затем принялся гладить плоский живот и округлое бедро, на котором, точно приманка для охотника, красовался крошечный бантик. Тронув его, он провел по краю нижнего белья, очерчивая треугольную форму, затем положил ладонь на прячущийся под шелком бугорок и принялся ласкать самое сокровенное место на женском теле прямо через тонкую ткань.
Умелые движения, будоражащие кровь касания… Бриана отзывалась на них тихими всхлипами, цеплялась за его плечи, царапая кожу сквозь белую рубашку. Она то пыталась сорвать с жениха одежду, то оттолкнуть его руку, чтобы остановить мучительно-сладкую пытку. Раскрасневшаяся, возбужденная… с затуманенным взглядом и сбившимся дыханием – эта девушка была чистым искушением, с которым приходилось бороться, чтобы новая близость доставила ей столько же наслаждения, сколько ему.
Курт продолжал распалять невесту, с удовольствием отмечая, как намокает тонкая ткань, выдавая готовность избранницы к главной части любовной игры. В какой-то миг он решительно сдвинул белье в сторону и с упоением провел пальцами по горячему лону. Бри задохнулась от нахлынувших ощущений, снова попыталась вырваться, но он удержал. Зашептал что-то ласковое, обжигая дыханием ушко, поцеловал его и чуть дунул, отчего она вновь задрожала. А потом с тем же рвением, с которым только что пыталась освободиться, схватилась за его рубашку и дернула ее вниз, теряя пуговицы, чтобы в следующий миг припасть губами к обнаженной мужской шее и провести кончиком языка по нервно дернувшемуся кадыку.
Это стало последней каплей для королевского терпения. Легко поднявшись вместе с Брианой, Курт опустил ее на кровать, рывком снял свою одежду и, не дав ей очнуться от эротического транса, вошел в нее одним мощным толчком. Резко, уверенно, до упора. Замер на мгновение, глядя в широко открытые глаза цвета пламени. Спросил настороженно:
– Больно?
Фея неуверенно моргнула, затем мотнула головой, разметав по покрывалу золотые пряди, а потом вдруг обняла его бедра ногами и сама качнулась навстречу. Больше Курт не думал, не сомневался и не боялся. С алчностью голодного хищника, добравшегося до вожделенной добычи, он принялся двигаться, вонзаясь в податливое девичье тело, целуя нежную кожу, упиваясь сладострастными стонами невесты, ее затуманенным взглядом и прикосновениями дрожащих рук, ласкавших его в ответ.
